такова судьба всех диктаторов. Судьба! Судьба для Гитлера есть воля, есть характер! Пора прекращать вмешиваться в судьбы других людей. Надо заняться своей! На неё Гитлер не имел права жаловаться. Судьба всегда была благосклонна к Адольфу, в трудные дни отрочества и юности она всегда протягивала ему руку, не давала исчезнуть в притонах Вены, не убила его, когда он был солдатом, – словом, не давала ему исчезнуть, не давала оборвать его земную жизнь пулей убийцы-одиночки. Он это понимал и всегда верил, что по жизни его ведет Провидение. Устами Мюллера оно подсказывало ему последний шанс уйти от расправы врагов, обычным художником схорониться в глуши, где о цивилизации, о Европе свежие сведения доходили довольно запоздало. Он имел на это право, он знал, что и на этом рубеже жизни судьба его не подведёт. Сейчас воображение фюрера рисовало ему много миль лесов, по красоте сравнимых с природой Баварии. Далеко отсюда, на краю Земли, его всегда боготворила и в любой момент могла принять семья немецкого иммигранта. Упустить такую возможность спастись Гитлер считал преступлением.

Перед тем как Кейтель должен был отправиться в штаб Венка, адъютант Гюнше передал ему, что его хочет видеть фюрер. Кейтель, в душе радуясь за то, что Гитлер передумал и отдаст ему долгожданный приказ о вылете в Альпийский редут, незамедлительно посетил фюрера. Но фельдмаршала ожидало горькое разочарование.

– Послушайте, Кейтель! – отвлекаясь от разглядывания карт, произнёс Гитлер. – Я хочу, чтобы вы, как только вернётесь от Венка, незамедлительно уехали. Отправляйтесь к Дёницу! Помогите ему с организацией! Необходимо сдвинуть дело с мёртвой точки.

– Не понимаю? – задав вопрос, растерянно уставился на Гитлера Кейтель. Ему вдруг в голову пришла мысль, что под благовидным предлогом удаляя его от себя, фюрер хочет заменить его, избавиться, как это он не раз уже проделывал, но он тут же отмел в сторону неудобное для себя умозаключение.

– У нас не осталось нефтяных месторождений! – пояснил Гитлер свои слова. – Это катастрофа! Невозможно обеспечивать крупные операции! Как только я разберусь с нашим положением, как только штурм Берлина обернётся поражением для русских, первым делом мы должны вернуть себе нефть.

Кейтель был потрясен. Фюрер потерял остатки разума. Какая нефть?! Судьба Германии ведёт ту в средневековье, страна уже распалась на две части, а её лидер рассуждает о какой-то нефти и о каких-то несуществующих операциях!

– Есть ещё вопросы? – беря в руку лупу, спросил Гитлер у Кейтеля.

– Никак нет, мой фюрер!

– Вот и славно! – ответил Гитлер и напоследок произнёс: – Удачной поездки!

Покидая Гитлера, Кейтель не мог знать, что он видит фюрера в последний раз. Сам Берлин фельдмаршал посетит, когда он будет занят русскими, когда именно он, Кейтель, от имени Германии будет подписывать акт о безоговорочной капитуляции.

В этот день в поместье Гиммлера Хохенлихен приехал Вальтер Шелленберг. Услужливый адъютант провёл его в комнату, где бригаденфюрер застал Гиммлера у камина с книгой в руках. Отстраняясь от чтения Плутарха, Гиммлер молча кивнул ему. Шелленберг давно привык к такому приветствию и решил прямо с порога настроить шефа на конструктивный разговор.

– Рейхсфюрер, последние события говорят о том, что Берлину скоро конец. Фюрер заперся затворником в бункере, он уже и сам понимает, что ему не вырваться из русского котла, – сказал Шелленберг.

– Гитлер решил поиграть в полководца, но все это у него вышло неудачно, Вальтер, – произнёс Гиммлер. – У победы много родственников, Вальтер, а поражение – всегда сирота.

– Мудро сказано, рейхсфюрер! – согласно кивнул Шелленберг. – Могу лишь добавить к вашим фразам то, что стальной молот поражения стучит в голове каждого немца.

– Кто бы в этом сомневался, Вальтер! – вперив в него змеиный взгляд в пенсне, произнёс Гиммлер. – Кто бы сомневался! Но к моему удивлению, Берлин держится, я только что прибыл сюда из столицы.

– Вы были в Берлине? – удивился Шелленберг.

– Да, Вальтер! – подтвердил Гиммлер. – Что вас так в этом удивило?

– Ничего! – ответил Шелленберг – Но я не знал, рейхсфюрер, что вы поехали в бункер!

– Я там не был, Вальтер! – произнёс Гиммлер.

– Тогда мне не понятна, рейхсфюрер, цель вашей поездки!

– Что тут непонятного, Вальтер! – устами Гиммлера говорила досада. – Просто я лишний раз убедился в том, как плохи наши дела.

– Вы хотите сказать, что проигнорировали поездку в бункер! – Шелленберг старался понять поведение Гиммлера, но в настоящий момент у него это не получилось.

– Да, Вальтер! – был ответ Гиммлера. – Я был в Берлине, но видеть Гитлера я больше не могу.

– Почему? – вырвался вопрос у Шелленберга.

– Вы же знаете, Шелленберг, что у меня было нервное истощение! – чуть ли не крикнул ему в лицо Гиммлер.

«Боже мой! – подумал про себя Шелленберг. – И это рейхсфюрер СС! Ужас национал-социализма?! Он постоянно колеблется, ужом увёртывается, но боится Гитлера так, как во время урока боится ученик учителя. Когда ты, Генрих, болел, ты был подавлен и постоянно плакал. Неудачи преследовали и продолжают преследовать тебя на каждом шагу. Да и причину твоей болезни, чего таить, понять несложно. Интрига Бормана против тебя удалась, и на посту командующего группой армий “Висла”, а этот пост можно доверить лишь самоубийце, ты показал фюреру свою некомпетентность. Нет? Да, Вальтер! Увы, но талант карателя не ровен таланту полководца, и Гиммлер своей деятельностью на этом посту усугубил своё положение».

– Что можно ждать от человека, который не пьёт и не курит! – продолжал говорить Гиммлер –