— Точно! — удивился Лешка. — Откуда вы знаете?

— Кира брала деньги со счета в этом городе, — ответил дядя Антон. — А ты как вычислил?

— Через взятку в ФСБ. Деньги на взятку дал вот этот господин. — Он показал на Олега.

— Да сядь ты! Не торчи столбом! — велела Олегу Люба, легко перейдя на «ты». — Видишь, какая петрушка?

Олег опустился на стул.

— Ума не приложу, почему Киру понесло в Алапаевск? — пожала плечами Люба. — У вас там родственники, знакомые?

— Там живет один человек, — смущаясь, ответила Лика, — который давно и преданно любит Киру Анатольевну. Но у них ничего не было! — горячо воскликнула она. — В доказательство у нас есть несколько сотен писем!

— Несколько сотен писем, — заметил Антон, — скорее свидетельствуют об обратном.

— Как зовут этого человека? — спросил Сергей.

— Игорь Севастьянов, — ответил Лешка.

— Я его помню! — всплеснула руками Люба. Он был ТАК влюблен в Киру! Что даже не то наполовину повесился, не то почти отравился.

— Мало я его по морде бил! — подал голос Сергей. — Он всегда настырным был, как…

— Солитер! — подсказала Люба. — Игорь мне глисту во фраке напоминал. Антоша, ты его помнишь?

— Нет. По-моему, мы отвлеклись, ушли в сторону. Это неожиданное совещание имело повесткой дня… Да глупость оно имело! Я тебе. Люба, говорил! Делим шкуру неубитого медведя!

— Не называй нашего ребеночка шкурой! — воскликнула Люба.

— Он не ваш, мы тоже не крайние! — с вызовом заявила Ирина Васильевна.

— Кстати, у ребенка будет моя фамилия, — напомнил Сергей.

— Руки прочь от моей сестры! — хлопнул по столу Лешка.

Олег переводил взгляд с одного скандалиста на другого и думал: «Либо Кирины родственники дружно сбежали из сумасшедшего дома, либо по мне плачет койка в психушке! Третьего не дано».

— Олег Петрович! — тихо подтолкнула его Лика. — Почему вы молчите? Вы отказываетесь от ребенка?

Но Олег не успел рта открыть, вскочил Лешка:

— Хватит базара! Ситуация предельно ясная!

Моя мама, будучи в положении, обратилась за помощью, участием, или как хотите называйте, к самым близким людям. И получила от ворот поворот!

— Но тебе-то она ничего не сказала! — упрекнула теща. — Если бы не Лика, ты бы решал свои уравнения и в ус не дул!

— Правильно! — согласился Лешка. — И мне страшно обидно, что мама посчитала меня трусом и слюнтяем. Кстати, я ухожу из аспирантуры, чтобы прокормить семью! В которой будет два младенца! На которых попрошу не претендовать!

Дядя Антон, можете меня устроить на доходное место?

— Как уходишь? — ахнула Лика. — А мне ничего не сказал? Уже начинаешь секреты секретничать?

Митрофан Порфирьевич переглянулся с женой.

— Так я и знала! — провозгласила Ирина Васильевна.

— Что вы знали? — огрызнулся Лешка.

Он сел на место и гордо скрестил руки на груди.

Пока родители Лики выясняли будущее семьи их дочери, Люба с изумлением следила за действиями Олега, рядом с которым сидела. Олег гнул вилки! Натурально гнул, то есть нервно! Взял свою и свернул пополам. Взял Любину и тоже согнул. Она подсунула ему вилку Антона. Олег машинально согнул третью вилку. Люба положила под руку Олегу столовый нож. Сделанный из закаленной стали, нож не гнулся. Он сломался с громким треском!

Все замолчали и уставились на кладбище согнутых вилок. Олег опомнился и положил рядом с вилками две половинки бывшего ножа.

Олег не знал, что ему делать. Извиняться за причиненный ущерб? Объяснять этим людям, что он любит Киру больше жизни и никому ребенка не отдаст? Живописать свой позор в кафе? Силой вырвать адрес Киры? На колени перед ними стать? Послать их к чертовой матери?

— Вот и Лика у нас такая! — вдруг заметила Ирина Васильевна.

— Подковы гнет? — поразился Антон.

— В смысле забывчивости, — туманно пояснила Ирина Васильевна.

— Господа! Друзья! — начал Олег. — Я не знаю, как к вам обращаться, и боюсь не найти правильных слов. Потому что.., японский городовой! — сорвался он на крик. — Это не ваше дело! Это наша с Кирой жизнь! — Он кашлянул, понизил тон. — И мы будем рады видеть вас в день нашего бракосочетания и далее на крестинах нашей дочери!

— Хорошо сказал! — одобрила Люба.

— Только неясно, — заметила Ирина Васильевна, — почему Кира Анатольевна сбежала от такого хорошего?

— За полтора часа сплошной бестолковщины, — кивнул Антон, — это первый разумный вопрос.

— Действительно! — подал голос Сергей, которого все время оттирали в сторону, правда при его полном согласии. — Сделайте милость, сударь!

Объяснитесь!

Что он мог объяснить? Душещипательно изложить историю своей жизни? О дочери трезвонить?

Каяться в нервном недуге: хохотать в самые драматические минуты жизни?

На выручку пришла Лика:

— Вот Лешка! Иногда ляпнет не подумав, а потом весь вечер извиняется.

Лику неожиданно поддержали остальные женщины.

— Отец тоже! — кивнула Ирина Васильевна. — Сначала кран открывает, потом затычку ищет! А у крана вентиль есть!

— Ты, Антон! — повернулась Люба к мужу. — «Раковые шейки» от «Гусиных лапок» не отличаешь! А также певицу Ирину Аллегрову от певицы Маши Распутиной!

Олег невольно улыбнулся и поблагодарил:

— Спасибо, дамы! В сущности, вы верно определили суть моего чудовищного проступка.

— Ну, хватит! — повысил голос Антон. — Маразматический диспут затянулся!

По тому, как решительно он заговорил, по выражению его лица, прежде добродушного, а теперь жесткого, присутствующим пришла в голову одна и та же мысль: этот человек может ломать через колено и людей, и ситуацию. Потому и поднялся на высоты, другим недоступные.

— Более никаких дележей неродившегося ребенка! — продолжал Антон. — Никаких разборок!

Никто не открывает рта без моего позволения!

Проблема ясна: Киру надо привезти в Москву.

Звонить мы ей не будем, потому что может рвануть дальше по Сибири. Вопрос: кто поедет за Кирой?

Все, кроме Олега, вдруг, как по команде, подняли руки.

— Ну, детский сад! — возмутился Антон. — Опустите руки, тут не голосуют! Не партсобрание!

— Поеду я! — непререкаемо сказал Олег.

— Логично, — согласился Антон.

— Город Алапаевск, — как из пулемета, выстрелила Лика. — Улица Речная, дом шестнадцать, квартира пять. Записать?