А вот и сам Нарсоб. Разбирается вопрос о Дайренской конференции [ДВР с Японией]. Делает обстоятельный доклад лидер оппозиции депутат Кроль. Он находит необходимым послать на конференцию представителей, говоря, что если две державы договариваются относительно третьей, то этой последней необходимо там присутствовать и знать решение своей судьбы. Выступая по докладу, лидер правого крыла депутат Оленин, или приморский Пуришкевич, как он там известен, кричит: «Мы не признаем державой ни ДВР, ни Совроссию» – и, делая широкий жест, бросает: «Наши границы до Балтийского моря». И после нескольких заседаний этот вопрос остается неразрешенным.

Еще заседание. Оппозиция делает запрос правительству, почему и как произошло кровавое столкновение грузчиков-рабочих с грузчиками из офицеров, в котором жертвы понесли только рабочие. Оппозиция упрекает правительство в непредусмотрительности, в намеренном содействии грузчикам-офицерам, требует ответа. Правительство безмолвствует. В заключение депутат Кроль указывает с трибуны на правительственную ложу и говорит: «Вот посмотрите на них, мы здесь волнуемся, ждем ответа, а они сидят себе и молчат, как в рот воды набрали. Напрасно некоторые упрекают их в намеренном создании этого столкновения, я утверждаю, что они даже на это не способны». Правительство обещает дать объяснения в следующий раз, ибо ему ничего не известно.

Роковой камень, о который окончательно разбился всякий авторитет этого правительства, – мягкая ангорская шерсть. День, когда разбирался этот вопрос в Нарсобе, был «большим парламентским днем». Зал переполнен депутатами, различными представителями и гостями.

Депутат Синкевич с документами в руках развертывал перед слушателями картину хищения, крупного правительственного грабежа народного [достояния] в портовых складах, которое уходило в Японию. Но основной вопрос – ангорская шерсть.

Министр торговли и промышленности гр-н Зайцев продал 60 тыс. пудов ангорской шерсти по 8 р. (золотых) за пуд при 50–60 р. рыночной цены не существующему на свете мелкому торговцу (это на полмиллиона-то рублей), за спиной которого скрывались руки верховного правителя гр-на Меркулова. Несмотря на своевременный шум, поднятый торгово-промышленной палатой, приказ об аресте Зайцева был издан как раз через сутки после его благополучного отъезда в Харбин на одном из великолепных экспрессов. Объяснения давал бывший предсовмина гр-н Колесников. Как обычно, его выступление – слабый детский лепет, к которому всегда относились снисходительно, с иронической улыбкой. Оппозиция резко критиковала правительство, а депутат Оленин топал ногами и, отчаянно размахивая руками, кричал во всю мочь: «Не позволю оскорблять верховного правителя…».

Центр раскололся. Военное командование стало против правительства. И даже поддержка Японии стала сомнительной.

Положение правительства стало ненадежным, и оно на следующем заседании Нарсоба внесло предложение просить у японского командования некоторое количество оружия. Депутат Кроль, встав против балконных дверей, с удивлением протянул: «Вам? Оружие?.. Не-ет… это не пройдет». Справа депутат Данченко кричит: «Вы изменники, заговорщики!». Депутат слева: «А вы грабители, мошенники!». И длинные белые пальцы одного скрываются в пышной шевелюре другого. Невообразимый хаос…

В итоге о меркуловском правительстве можно привести слова того же депутата Кроля: «В министерстве иностранных дел – проворонили Дайренскую конференцию, в министерстве внутренних дел – прозевали столкновение грузчиков, в торговле и промышленности – проворовались…». «Проворонили, прозевали, проворовались» – вот характеристика правительства. Народное собрание не решило ни одного вопроса, за исключением о выгонах скота, да об автомобиле для президиума» – «съехать с четырехколесного автомобиля» долго не могли. Все заседания – тема юмористических фельетонов.

В результате такого управления положение края было весьма тягостное. А в жизни, на почве полнейшей экономической разрухи и поголовной безработицы, широко развернулась неслыханного вида преступность, захватившая и ни в чем не повинных детей.

В финансовом вопросе полное отсутствие какой бы то ни было системы. Работа определялась сегодняшним днем, и, в силу этого, многие служащие не получали жалованья по 5–6 месяцев. Ассигновки казначейство оплачивало в первую очередь лицам, близко стоявшим к правительству, и немногим счастливчикам.

Экономическая жизнь Приморья совсем замерла, грозил голод и эпидемии.

Все притаились, молчали и ждали, когда же, наконец, какой-либо пароход добровольного флота увезет эту разбойничью банду в «страну восходящего солнца»…

Харбинские сменовеховцы комментировали: «Скука невероятнейшая!»…

Лукьяновская А. Картинки из времен меркул. пр-ва во Владивостоке. «Революция на ДБ». М., Пг., Истпарт, 1923.

Источник: Дело не получило благословения Бога. 1992.

Газетные сообщения

Владивосток, 27-го мая 1921 г.

События 26 мая. Многие полагают, что Приморская власть не популярна в населении, не народна, т. к. опирается не на широкие круги населения, а на коммунистическую партию и чужда истинно демократических принципов.

Мы не знаем, так ли это на самом деле, и во всяком случае не станем этот вопрос обсуждать сейчас. Можно лишь сказать, что коль скоро Приморское правительство действительно несло в себе все вышеуказанные дефекты, то оно, как неспособное к жизни, должно было бы вскоре погибнуть само собою, естественным ходом вещей.

Во всяком же случае, нельзя опять культивировать в Приморье междоусобицу и гражданскую войну, широко применяя к жизни насилие.

Мы всегда и везде против него.

Каппелевско-семеновские войска напали на правительство Приморья, пользуясь как мотивом недемократичностью его и обещая создать законную, строголояльную власть. Нельзя приветствовать такой путь воздействия даже на власть, страдающую многими дефектами, ибо путь этот не совместим с разумом и справедливостью.

Стремясь к законности, упрекая Приморское правительство в коммунизме, каппелевско-семеновские войска в то же самое время не останавливаются перед насилием и вооруженной рукой свергают то, что, может быть, само должно было скоро упасть. Мы порицаем такую линию деятельности и не можем с ней согласиться.

Есть много способов борьбы с властью, не прибегая к ружью и гранате, и самый лучший из этих способов – парламентский. Такая власть, как Приморская, может быть, во многих отношениях не совершена, и она как таковая не вынесла бы разумной сплоченной демократической оппозиции.

Но каппелевцы избрали другой путь, и путь, мы думаем, глубоко ошибочный. Во всяком случае было бы несправедливо со стороны русских думать, что японцы им помогают. Такое мнение опровергалось бы тем даже, что вчера японское командование уже отдало приказ о разоружении каппелевских отрядов.

Японское командование остается верным своему принципу недопущения вооруженных столкновений на территории, занятой японскими войсками, и вновь восстановит во Владивостоке порядок.

Приказ Национальн. Революц. Комитета № 0101.

26-го мая 1921 года г. Владивосток.

$ 1. Ввиду возможности попыток грабежа и насилий над мирными гражданами со стороны уголовного элемента.

Командирам частей иметь специальные команды для вылавливания грабителей и лиц, производящих бесчинства, особенно в пьяном виде.

$ 2. Командирам частей и Начальникам команд принять строгие меры к недопущению грабежей и пьянства среди воинских чинов.

$ 3. Грабителей расстреливать на месте, донося лишь мне по