— Сынок, ты не хочешь прогуляться и посмотреть, как там наша машина? — предложила она. — А то вдруг какой-нибудь злодей подбирает сейчас ключи к багажнику, желая украсть твои новые кроссовки?

— Чего ходить, если ее в окно видно? — резонно возразил Никита, наливая себе еще чаю.

Подошедшая официантка забрала на поднос опустевшие тарелки и ненужные уже ножи вилки.

— Нам, пожалуйста, еще один чайник чая и счет, — попросил Данилов.

— Обычный или маленький?

— Давайте обычный.

— А как насчет наводок? — спросила Елена, дождавшись, пока официантка уйдет.

«Бедные официанты, — посочувствовал Данилов. — При их приближении все умолкают — нечего подслушать, нечего послушать. Как скучно!»

— Наводки приветствуются, если только они не носят категоричного характера.

— Только рекомендательный, — рассмеялась Елена. — Какая может быть категоричность в общении с тобой, я умоляю!

— Живи правильно, и у тебя будет такая же прекрасная репутация, как и у меня. — Данилов подмигнул Никите.

— Буду стараться, — заверил тот. — Приложу все усилия.

Официантка принесла счет в кожаной папке и чайник с чаем.

— Странно как-то, — подумал вслух Данилов, — не вяжется папка для счета с восточной харчевней. По идее, гармоничнее было бы просто называть сумму…

— …Обсчитывать и не давать кассовых чеков, — добавила Елена. — На много мы наели?

— Не очень, на полторы тысячи с чаевыми.

— По-божески. Так что, рассматриваешь стоящие предложения по работе?

— А у тебя их много?

— На сегодняшний день — всего одно. Я давно уже беру на заметку все, что, на мой взгляд, может быть тебе интересно, но предложения живут недолго, и сейчас у меня есть наводка на место реаниматолога в госпитале МВД.

— Где? — Данилов от неожиданности едва не выронил пиалу с чаем.

— В госпитале МВД, — повторила Елена. — Весьма достойное учреждение, не шарага какая-нибудь. Заведующий реанимацией — мой однокурсник.

— Кто?

— Навряд ли ты его знаешь, мы учились вместе после моего «академа». Фамилия Максимушкин тебе что-либо говорит?

— Нет, не говорит.

— Он приезжал к нам в среду на совещание по взаимодействию с ведомственными стационарами, мы поговорили о том о сем, и заодно я узнала, что ему нужен доктор, причем срочно, взамен тяжело и навсегда заболевшего. Я как раз собиралась спросить тебя, не созрел ли ты для ухода, а тут видишь, как вышло.

— Надо соглашаться, — сказал Никита. — Форму дадут, пистолет.

— Если ты больше не хочешь чая… — начала Елена.

— Хочу-хочу! — Никита вскочил, схватил чайник, налил всем чая и сел. — Молчу как рыба в морозилке!

— Реанимация общая, шесть коек, точнее — семь, если считать с боксом…

— Да хоть шесть, хоть двенадцать, дело не в этом.

— А в чем же? Так и не хочется в реанимацию?

— Хочется, но колется. Госпиталь МВД — это же почти как в армии. «Упал — отжался», «я начальник — ты дурак», и все такое прочее… с напором на дисциплину. Вряд ли я там приработаюсь.

— Дело, конечно, твое, — Елена слегка сдвинула брови, выражая досаду, — но предложение, на мой взгляд, из тех, которое заслуживает рассмотрения. Приличное место, настоящая, в твоем понимании, работа, знакомый заведующий. Время, конечно, меняет людей, но Максимушкин до сих пор производит впечатление нормального, не гнилого, мужика. Что же касается «упал-отжался», то у тебя какое-то превратное представление. Это обычный многопрофильный стационар. Кажется, главный врач с заместителями и кое-кто из заведующих имеют звания, но подавляющее большинство сотрудников — сугубо гражданские люди. И никакой муштрой, насколько мне известно, там не занимаются. Что же касается принципа «я — начальник, ты — дурак», то вспомни своих собственных начальников, тебе же есть что вспомнить. Разве никто из них не жил по этому принципу?

— Ты, наверное, единственное исключение, — рассмеялся Данилов. — Даже давая выговор с занесением, ты старалась не обидеть человека. Во всяком случае, мне так казалось. А там речь идет только о реанимации?

— Насколько я понимаю, об анестезиологии тоже. Во всяком случае, рассказывая про свои трудовые будни, Максимушкин упоминал про наркоз. Так дать тебе номер его мобильного?

— Номер дать, но я еще подумаю, — дипломатично ответил Данилов.

Предложение выглядело заманчиво, Данилов и сам подумывал о том, что с физиотерапией надо заканчивать как не со своим делом и возвращаться к «истокам», в анестезиологию-реанимацию, свою первую врачебную специальность. Поиски своего места в медицине можно было считать законченными, оставалось найти свое место в определенном медицинском учреждении.

Данилов напряг память, но так и не смог припомнить никого из знакомых врачей, имевших отношение к госпиталям МВД, как, впрочем, и к армейским госпиталям тоже. Знакомые больше обретались по госпиталям ветеранов войн, гражданским стационарам, находящимся в ведении департамента здравоохранения. Прямо хоть монетку кидай, но такое серьезное дело, как выбор работы, нельзя поручать монетке — а ну как на ребро встанет, что тогда?

Остаток дня прошел в раздумьях.

— Я позвоню ему прямо в понедельник, — сказал Данилов, когда стрелки часов перевалили за полночь, знаменуя начало нового дня. — Я выхожу в первую смену, сразу по окончании работы и позвоню. Заведующему реанимацией лучше звонить ближе к концу рабочего дня. До обеда и пытаться нечего — суета сует и всяческая суета, а спустя час-полтора после обеда, когда все срочные и неотложные дела уже переделаны, — в самый раз. Велика вероятность того, что удастся спокойно пообщаться несколько минут.

— Звони, но только чтобы это было твое решение, — сказала Елена, сидевшая на кровати перед своим верным ноутбуком. — Только твое.

— Иначе и быть не может, — ответил Данилов. — Мое решение, только мое.

— И если можно, на этот раз отнесись к поиску новой работы максимально серьезно, сколько уже можно летать с места на место?

— Отнесусь, — пообещал Данилов, нисколько не кривя душой. — И как только пойму, что нашел свое место, так сразу же приложу все силы к увеличению нашей семьи как минимум еще на одного человека.

— А как максимум?

— Ну ведь бывают и тройни… Как в комедии Островского — не было ни гроша да вдруг алтын.

— Можно и одного, только не стоит очень долго затягивать с намерениями, репродуктивный возраст имеет свои границы.

— Ну, до этих границ тебе еще очень далеко! — Данилов притворился, что хочет захлопнуть крышку ноутбука, но Елена сделала это сама.

— Но только так, чтобы потом ни о чем не жалеть, — предупредила она.