Лежа в постели, Алена и Андрей смотрели эту телепередачу, и Андрей сказал:

— Это только начало. Таких передач будет пятнадцать — каждый день и со всех рынков.

— Вот это другое дело! — ответила Алена и поцеловала его.

Андрей ответил ей жарким поцелуем, который тут же перешел во взаимную страсть, и Алена, выключив телик, нажала клавишу новенького стереофонического «Грюндига». «Грюндиг» откликнулся песней Леонтьева, Алена и Андрей утонули в своих ласках, а между тем именно в это время афганцы били азербайджанцев на Черемушкинском рынке, переворачивали их прилавки на Ленинградском рынке, гнали с Таганского и Даниловского рынков, прокалывали шины и разбивали стекла их машин на рынке в Сокольниках…

И утром, когда Андрей за завтраком включил телик, ТВ-6 сообщил в новостях:

— На московских рынках происходит очередной передел. Афганская группировка, возникшая совершенно неожиданно и неизвестно откуда, вытесняет азербайджанцев. Мы пригласили в нашу студию одного из руководителей московской мэрии и попросили прокомментировать эту ситуацию. Пожалуйста, Шота Георгиевич.

— Я считаю, — заявил с экрана представитель мэрии, — что никакой афганской группировки не существует. Мы, я считаю, поступили благородно, мы дали афганцам место под солнцем в нашей гостеприимной стране. Москва — столица многонационального государства. Монополии здесь быть не должно. Пусть на наших рынках торгуют все — русские, татары, афганцы, евреи…

Алена и Андрей расхохотались, Андрей потрепал Алену по голове.

— Ты у меня гений! Проси что хочешь!

— Ты знаешь, — сказала Алена, — я хочу к маме.

В тот же день председатель Фонда поддержки воздушных путешествий в защиту мира и прогресса сказал Андрею:

— Руководство фонда обсудило твои действия на рынках и приняло решение тебя поощрить. Покажи ботинки.

Андрей, сидя в кресле в кабинете председателя, в недоумении поднял ногу.

— Не вижу, — сказал председатель. — Ты какую фирму носишь? «Саламандер» или «Балли»?

— «Саламандер»… — недоумевал Андрей. — А что?

— Какой размер?

— Сорок третий…

Председатель нагнулся к селектору на столе, нажал кнопку:

— Жанна, принеси «Саламандер», сорок третий размер. — И повернулся к Андрею: — Сейчас принесет, примеришь. Твоя идея с афганцами работает на все сто! Молоток! Мы решили назначить тебя Смотрящим по Тверской улице и Центральному административному округу. Это серьезное повышение, в новой обуви нужно ходить. Мало ли с кем придется встречаться — в мэрии, в Думе, в правительстве…

Вошла секретарша с обувной коробкой фирмы «Саламандер», подала ее председателю, тот — Андрею.

— Открой и примерь.

Андрей, все еще недоумевая, взял коробку, открыл. И лицо его выразило оторопь — в коробке лежали стопки стодолларовых купюр.

Глядя на Андрея, председатель чуть не упал со стола от хохота.

— А?! Как я тебя?! Тут сорок третий размер — сорок три тыщи, можешь пересчитать…

Когда новенький и сверкающий белым лаком джип «Лексус» со всеми его алюминиевыми наворотами причаливал на пароме к пристани в Долгих Криках, с деревней был шок. Со всех сторон к причалу ринулась детвора, ошалело лаяли собаки, женщины, бросив свои дела, выглядывали из окон.

Водитель джипа и он же постоянный охранник Алены вышел из машины и за веревку подтянул паром к берегу. Затем сел за руль, и «лексус», распугивая кур и увлекая за собой детвору и собак, покатил по деревне.

Но Андрей и Алена, сидя на заднем сиденье, не обращали на этот переполох никакого внимания. Алена показывала водителю кратчайший путь к ее дому:

— Направо… Налево… Сюда…

Машина въехала во двор Алениной избы, Алена и водитель стали выгружать из багажника сумки, коробки и пакеты с подарками. Алена при этом поглядывала на крыльцо своего дома, ожидая привычного визга Насти, но там вместо Насти вдруг появились какие-то цыганята. За ними вышли и взрослые цыгане, они издали наблюдали за разгрузкой машины. Последним появился полупьяный Роман в сопровождении пожилой цыганки. Раскинув руки, он сказал с хмельным радушием:

— О, смотри, кто приехал! Аленка! Здравствуй, дочка!

Цыгане и цыганята тут же запели:

— К нам приехал, к нам приехал…

— Цыть! — прикрикнул на них Роман. — Аленка, знакомься, это моя мама!

— А где моя мама? — спросила Алена.

Один из цыган показал Роману на выгруженные из «лексуса» сумки и пакеты:

— Роман, это наше?

— Наше, наше! — хозяйски ответил Роман. — Здесь все наше!

Вся цыганская ватага сорвалась с места и с криками «Наше!.. Я первый!.. Дай сюда!..» налетела на привезенные Аленой подарки. Алена, оторопев, только хлопала от изумления глазами, потом повернулась к Роману, хотела что-то сказать, но в этот момент за его спиной возникли фигуры Алениной матери и Насти — робкие, затравленные и словно согнутые непосильной работой. Алена от такой метаморфозы только рот открыла в изумлении…

Между тем вокруг подарков, привезенных Аленой, вспыхнула настоящая драка, цыганята стали рвать пакеты на части.

Андрей повернулся к водителю-охраннику, сказал негромко:

— Наведи порядок.

Водитель достал из-за пазухи пистолет и выстрелил в воздух.

Цыганята мгновенно разбежались.

В наступившей тишине Алена спросила у своей матери:

— Мамочка, что здесь происходит?

Но мать молчала, опустив глаза.

— Познакомься, мама, — сказала Алена, — это Андрей, мой жених.

Настя, посмотрев на Андрея, одобрительно заключила:

— Круто-о-ой!

Когда Алена и Андрей шли по деревне, на них смотрели из окон всех домов.

— Здесь, — показывала Алена Андрею, — на речке я белье стирала… А вот наша церква, в ней был клуб, я в спектаклях играла…

Дверь в церковь-клуб была заколочена досками, но из-за церкви доносились поющие детские голоса.

Алена и Андрей обошли церковь и увидели во дворе детский хор, которым дирижировал Марксен Владиленович. Дети — к вящему удовольствию верующих старух — пели «Аве Мария».

Алена и Андрей остановились послушать.

— Это мой учитель, — негромко сказала Алена. — Практически он научил меня всему: языкам, пению, даже статуей стоять… Если бы он был как все, я бы в него влюбилась…

Андрей не понял:

— А он?

— Он другой…