В ходе одного из обсуждений работы над этой книгой с московским историком Александром Колпакиди он удачно определил этот третий большевизм, как «большевизм унтер-офицеров»…

Действительно, «в большевики» стали «записываться» активные, боевые, смелые люди из народа, многие из которых прошли школу фронта — недаром Ленин позднее говорил, что к октябрю 1917 года армия была наполовину большевистской. Плюс в партию пошли деятельные квалифицированные рабочие, которые или разочаровались в меньшевиках, или увидели только в Ленине залог обновления жизни…

Пошли в партию и крестьяне, разуверившиеся в эсерах…

В партию (или вместе с партией!) пошли также лучшие представители научной, технической и творческой интеллигенции — возникло вскоре даже понятие «беспартийный большевик»…

Новые, массовые большевики не были изощрены в политических дискуссиях, но жизнь они знали, и просто сытного куска им в жизни было мало, им уже «за державу было обидно»… Пусть в художественной форме, но исторически предельно точно это выражено в знаменитой сцене из фильма «Чапаев», когда в ответ на каверзный вопрос крестьянина, за кого Чапаев — «за большевиков али за коммунистов?» — тот, не зная толком, как ответить, в итоге заявляет, что он за Интернационал Ленина…

И в ответ получает одобрительный гул!

В своём руководящем ядре VI съезд РСДРП(б) ещё не стал выразителем «третьего» большевизма, но если брать всю делегатскую массу на съезде, то она составляла центры роста именно этого нового большевизма. Идейным центром его был, как и ранее, Ленин, а наиболее надёжной опорой Ленина — Сталин.

VI съезд принял новый Устав партии и целый ряд постановлений и резолюций — практически всё в ленинской редакции. Приведу лишь одну резолюцию — «О курсах для инструкторов», и приведу именно её не только по причине её краткости. Вот она:

«Съезд предлагает ЦК партии устроить курсы инструкторов по организации и руководству союзами социалистической молодёжи».

Тогдашняя либеральная сволочь на страницах газет, в шумных собраниях с трибун, в частных разговорах изображала большевиков исчадиями ада и злорадно ставила на них крест, а большевики — и только большевики — смотрели в будущее, естественно, принадлежащее молодым поколениям.

СЪЕЗД избрал и новый Центральный Комитет РСДРП(б), причём часть членов была избрана заочно…

В узкий круг вошли Ленин, Сталин, Свердлов, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Урицкий, Бубнов, Сокольников и Дзержинский…

Лидеры большевиков Ленин, Сталин, Свердлов, Зиновьев и Каменев были, естественно, в ЦК «непременными членами»… Несколько непоследовательный, но — активный большевик с 1905 года, Сокольников был популярен в Москве, как и Бубнов — большевик с 1903 года. Троцкий и Урицкий представляли в ЦК новое пополнение из «межрайонцев»…

Дзержинский же, с 1895 года член СДКПиЛ — Социал-демократии Королевства Польского и Литвы, несмотря на то что с 1906 по 1912 год входил в ЦК ещё общей РСДРП, оказался в руководящем ядре РСДРП(б) образца 1917 года фигурой, вообще-то, новой. Но — только потому, что из двадцати лет своей революционной работы он одиннадцать лет провёл в тюрьмах и ссылках, при этом более 9 лет — в тюрьмах. Из первых фигур Советской России никто не отсидел в заключении больше Дзержинского!

Последний, шестой, раз его арестовали 1 (14) сентября 1912 года и заключили в знаменитый Х павильон Варшавской цитадели. В августе 1914 года «железного Феликса» перевели вначале в Мценскую уездную тюрьму, затем — в Орловскую губернскую и, наконец, заключили в Орловский каторжный централ, откуда в марте 1916 года перевели в Москву. Лишь в марте 1917 года Дзержинский был освобождён из московской Бутырской тюрьмы восставшими рабочими и быстро выдвинулся как выдающийся организатор масс.

С этого момента Дзержинский входит в число ближайших надёжных сотрудников Ленина до конца его политической жизни.

В последний дооктябрьский ЦК РСДРП(б) вошли также «кадровые» большевики Ногин, Владимир Милютин, Крестинский, Смилга, Артём (Сергеев), Елена Стасова, Ломов, Рыков, Бухарин, Шаумян, Александра Коллонтай и «межрайонец» Иоффе.

Последнего сегодня кое-кто, например историк Сергей Шрамко, пытается изображать чуть ли не забытым «творцом Октября», и вряд ли бы на этой «суперреволюционной» версии стоило много останавливаться, если бы Шрамко не обрушивал на публику огромный массив формально верной информации… Поэтому позднее к «правде» Шрамко нам вернуться придётся, а пока что скажу, что самой эффективной ложью порой оказывается 100 %-ная правда, но — дозированная 100 %-ная правда. Умелый подбор точных фактов и цифр неподготовленного человека ошеломляет, а затем уже можно к правде подбавить и каплю лжи — как в стакан чистой воды подбавляют каплю смертельного яда.

Съезд принял Манифест Российской социал-демократической рабочей партии («Ко всем трудящимся, ко всем рабочим, солдатам и крестьянам России»). Приведу ту часть его, которая особенно интересна сегодня:

«С самых первых дней революции российская финансовая буржуазия и её партия — так называемая партия народной свободы — заключила договор с хищниками западноевропейского империализма… Вступление в войну Америки ещё более окрылило союзных империалистов… Американские миллиардеры, наполнившие свои погреба золотом, перечеканенным из крови умирающих на полях опустошённой Европы, присоединили своё оружие, свои финансы, свою контрразведку и своих дипломатов для того, чтобы не только разгромить своих немецких коллег по международному грабежу, но и затянуть потуже петлю на шее русской революции.

Российская буржуазия оказалась связанной с капиталистами Европы и Америки и общими целями и тяжёлой золотой цепью, концы которой сходятся в банкирских домах Лондона и Нью-Йорка».

(Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 года. Протоколы. М., 1958, с. 272.)

Так точно назвали всё своими именами в России 1917 года только большевики, о которых позднее сочинят глупые книги, повествующие о «большевицкой» «революции Уолл-стрит»…

ЛЕНИН по-прежнему находился на нелегальном положении, но жить на положении «соломенного косца» в Разливе становилось всё опаснее, да и осенние холода были не за горами. Приходилось считаться и с возможностью установления военной диктатуры, при которой угроза жизни Ильича стала бы более чем реальной…

Надёжным укрытием, близким к Питеру, было одно — Финляндия, где, кроме прочих былых преимуществ, возникало и новое — финны всё меньше были склонны подчиняться указаниям из Петрограда, так что о выдаче — в случае чего — речи не было бы.

Итак, надо было — в который уже раз! — укрываться в Финляндии, и для обеспечения перехода через русско-финскую границу Ленину оформляют удостоверение-пропуск на имя рабочего Сестрорецкого оружейного завода Константина Иванова…

С пропуском получилось так…

Рабочие Сестрорецкого завода, жившие в финской Райволе, имели постоянные пропуска для переезда границы. Емельянов, как работающий по изобретательству, депутат Петросовета и заводской староста, бывал в кабинете начальника завода Дмитриевского и приметил у того на столе стопку бланков пропусков с подписью Дмитриевского.