Вновь протрубил рог. Пять или шесть лестниц ударили о стену, скрежеща крючьями.

– Стрелки, к бою! – скомандовал Сухов. – В упор не бить, цельтесь сбоку! Копейщики – на позицию!

– Стойте! – завопил Пончик. – Мы воду подогрели! Четыре полных котла кипяточка!

– Волоки их сюда! – обрадовался Турберн. – Умоем тут некоторых!

Перепуганные поварята выволокли парящие котлы, каждый из них таща вчетвером. С мужеством отчаяния они донесли их до самого парапета, поднатужились и опрокинули за зубцы, окатывая лезущих по лестницам горячим «душем». Пронзительные вопли раздались в ответ.

– Мыться полезно! – проорал Железнобокий. – Вонять будете меньше!

Одного поварёнка зашибло камнем, пущенным из пращи, котёл резко наклонился, выплескивая кипяток на каменные плиты. Малютка Свен тотчас подскочил, помог, почти в одиночку опорожняя котёл куда надо, и улыбнулся довольно, слушая крики и стоны ошпаренных. Воины Альбериха отошли от стен, сосредоточившись на метании копий, свинцовых шариков и дротиков.

Солнце уже садилось за Яникульский холм, когда Олег собрал потихоньку «чёртову дюжину» и привёл её к королю. Гуго выглядел безобразно, он словно постарел и одряхлел – на лице прорезались морщины, щёки опустились брылями, вяло отвисла губа.

– Ваше величество, – твёрдо сказал Сухов, – больше медлить нельзя. Пора уходить.

– Нет! – каркнул Гуго.

– Да! – настоял Олег. – Мои варяги доставят вас в порт и переправят в Геную, а там и до Павии недалеко.

– Срань Господня! – выругался король и покорился, горбя плечи: – Хорошо…

По северной галерее они выбрались на ту сторону замка, которая выходила к пустынному Ватиканскому полю и стене Леонова города.

Малютка Свен быстро закрепил крепкий канат, плетённый из кожаных ремешков, и перебросил его за зубцы парапета, на гребень стены Леонина.

– Свен! Ивор! Стегги! Фудри! Вы спускаетесь первыми!

Варяги молча хватались за верёвку и исчезали за парапетом.

– Твоя очередь, король! – буркнул Турберн.

Гуго Арльский неуклюже взобрался на парапет, хватаясь за канат, и полез вниз. Последним шёл Пончик.

– А ты? – обернулся он к Олегу.

– А я вас прикрою, пусть у вас будет хоть небольшая фора. Одному-то смыться проще. Полезай, полезай, Понч… Я скоро.

Александр скрылся за парапетом, испытывая жестокие сомнения, а Сухов, мигом погасив легкомысленную ухмылочку, бегом вернулся к «бургундам».

Тибр уже вовсю отражал багрянец заката, тень и свет перепутались, рождая сумрак. Десятками загорались яркие факелы, светом своим лишь сгущая потёмки. Смутный говор нёсся с моста, угрожая, злобствуя, обещая кары небесные и земные. Невидимые трубачи выдули сигнал «На штурм!».

– Приготовиться! – скомандовал Олег, соображая, когда ж ему улучить момент и скрыться по-английски, не прощаясь.

Сумрак ли был тому виной или утомление, а только не заметил магистр кое-каких перемен, случившихся за его отсутствие. Солидарии и «бургунды» разошлись, сбиваясь порознь. Протрезвевшие бароны и маркизы переговаривались вполголоса, срываясь порой в ругань, но не страх или злость окрашивали их голоса, а нервозность и непонятное Сухову нетерпение.

В чём тут дело, он понял быстро – сразу, как только крепкая сеть упала на него сверху, а Пандульф с Рагимпертом, Аудоином и прочими сжали с боков, опутывая верёвками, заматывая в кокон.

– Продались, суки?! – захрипел Олег, порываясь добраться до меча, до ножа засапожного, но всё было бесполезно. Только испитые хари толклись вокруг, дыша перегаром, да всё крепче затягивались узлы. – Чтоб вам всем попередохнуть!

А чего ещё он мог пожелать трусам и предателям?

«Бургунды» сдали замок Сан-Анжело, дурными голосами крича о том, что их заставили и подставили, что в их сердцах живёт горячая преданность к Альбериху Сполетскому, а всю вину следует возложить на поганого варвара, именуемого Олегариусом.

Пандульф погнал солидариев разбирать завал на винтовой лестнице, а после долго кланялся поднимавшемуся победителю. Губы Альбериха кривились, и не понять было – то ли смех разбирает пасынка Гуго, то ли он орать собрался и слюною брызгать.

– Отвести его, – показал Альберих на Сухова, – в тронный зал. Мы не варвары, мы будем судить этого преступника по закону.

– Как стоишь? – процедил Олег, теряя благоразумие под наплывом гнева. – Перед тобой магистр императора Романа!

Пасынок Гуго отшатнулся, словно получив пощёчину, побледнел, но волю своим чувствам не дал.

– В зал! – выдавил он.

Обширное помещение, где помещался походный трон короля Италии, быстро заполнялся народом, спешившим засвидетельствовать лояльность и верность новому правителю Рима. Сходились именитые гости, монахи, епископы, клирики с канониками – весь папский двор. А там, где кончалась красная ковровая дорожка, стоял на возвышении трон, отделанный золотом и слоновой костью. На нём с удобствами устроился Альберих – «сенатор, патриций и государь всех римлян». Рядом поставили большое кожаное кресло, предложенное новому папе римскому – Льву VII, ставленнику Альбериха. Папа вырядился в алую сутану, из-под которой выглядывали туфли с золотым шитьем. Лев не впечатлил Олега – тщедушный мужичок занял апостольский трон, впалогрудый, нескладный – одно плечо перекошено, бородёнка жиденькая… Не красавец.

Стражники разрезали путы, сковывавшие Олега, и магистр вздохнул облегчённо. Меч у него отняли и нож вытащили, но руки-ноги целы…

На лице «государя всех римлян» выражение злого торжества сменилось легкой растерянностью, переходящей в досаду и раздражение. Альберих, видимо, ждал иного поведения – страха, заискивания, дрожи в коленках… Ну уж нет уж!

– Ты что, совсем сдурел? – возгремел голос Олега, басистым эхом заметавшись под куполом. – Я тебя спрашиваю! Или ты уже латинского языка не понимаешь?!

Альберих сидел как громом пораженный. Из толпы, замертвевшей от наглых речей преступника, вышел епископ и стукнул об пол посохом, так, что брыли на щеках его подпрыгнули.

– На колени! – завопил он жирным голосом. Олег аккуратно сложил мозолистую пятерню в кукиш и продемонстрировал его преосвященству.

– Накось, выкуси!

Альберих сделал знак «своему» папе, и тот привстал с трона.

– Веруешь ли ты, – обратился он к Сухову звучным, хорошо поставленным голосом, – в истинную римскую церковь, единую, святую и апостольскую, руководимую папой и его епископами?

– Нет, ну ты сам подумай, – вздохнул Олег, – как можно веровать в кучку проходимцев и самозванцев, чьи мысли порочны, действия преступны, а вера – лжехристианская?

Толпа возроптала.

– Веруешь ли ты в Господа нашего Иисуса Христа, в Воскресение его и вознесение на небо?