— Знаешь что, красавица? Держись-ка ты подальше от политики! — огрызнулся сановник. — Империя все равно завоюет Даруджистан. Так уж лучше мирная оккупация, чем вооруженное вторжение.

— Мирная? А как малазанцы поступили со знатью Крепыша? Воронье несколько дней пировало на их трупах. Империя ненавидит знать: и свою, и чужую. Или ты считаешь это досужими слухами?

— С Крепышом было не все так просто, как ты думаешь, — возразил Турбан. — Там действовали еще и моранты. У них с малазанцами был заключен военный союз. В Даруджистане подобной «выбраковки» не случится. Но даже если и случится, мне это пойдет только на пользу.

Он снова улыбнулся.

— Едва ли у тебя может болеть сердце по участи Даруджистана. Милая моя, кроме собственной персоны, тебя ничего не волнует. Кажется, в твоем зверинце есть хищники. В случае чего для них настанет пир.

Турбан Орр полностью оделся. Оставалось лишь прицепить к поясу меч. Симталь подала ему перевязь и выразительно коснулась серебряной рукоятки меча.

— Тебе нужно было бы давным-давно убить его, и дело с концом, — сказала она.

— Опять о нем! — Сановник начал прилаживать перевязь. — У тебя мозги как у шкодливого ребенка. Иногда я все же удивляюсь: как тебе удалось обчистить его до нитки и вышвырнуть вон? Уж кем-кем, а дураком твоего бывшего мужа не назовешь.

— Надо знать, куда ударить. Я ударила в самое сердце.

Симталь похотливо улыбнулась, потом улеглась на постель, раскинула руки и выгнула спину.

— Слушай, а Дитя Луны, между прочим, до сих пор висит на том же месте.

Орр заскользил глазами по ее телу.

— Мы не оставляем усилий отправить туда наше послание, — рассеянно произнес он. — Мы поставили шатер под самой крепостью. Там постоянно находятся наши люди. Но этот загадочный властелин не желает нас замечать.

— А может, он мертв? Может, внутри этого громадного черного камня вообще не осталось живых? Тебе такая мысль не забредала в голову, господин сановник?

Турбан Орр подошел к двери.

— Мы это проверим. А к тебе нынешним вечером я смогу забрести?

— Я хочу, чтобы он был убит, — сказала Симталь.

Сановник отодвинул засов.

— Посмотрим. Так как насчет вечера? — вновь спросил он.

— Посмотрим.

Турбан Орр постоял еще несколько секунд, потом открыл дверь и ушел.

Госпожа Симталь мечтательно вздыхала, но не по ушедшему сановнику. Она обдумывала, как славно было бы нагадить вдовушке Лима, уведя у той из-под носа молодого щеголя.

Муриллио глотнул вина, обильно сдобренного пряностями.

— Все как-то очень уж размыто, — сказал он и поморщился, чувствуя, как вино обожгло ему рот и горло.

Внизу по улице двигалась ярко разрисованная повозка, запряженная тройкой белых лошадей. Упряжь у них была черная. В черном был и возница, лицо которого закрывал капюшон. Лошади мотали головами, шевелили ушами и выпучивали глаза, однако крепкие, жилистые руки возницы заставляли их повиноваться. По обе стороны повозки шли женщины средних лет, и каждая несла на бритой голове бронзовую курильницу. Сизоватый дым благовоний поднимался вверх и таял в воздухе.

Муриллио подался вперед, упершись в перила балкона, и некоторое время разглядывал процессию.

— Опять похороны Фандри, — сказал он. — Жуткий ритуал, должен сказать.

Откинувшись на плюшевую спинку стула, Муриллио улыбнулся молодой женщине, сидящей рядом, и поднял бокал.

— Вот и опять Зимняя волчица умирает на белоснежном ковре. Так, что ли, у них говорят? Пройдет какая-нибудь неделя, и празднество Геддероны заполонит город цветами. Все сточные канавы будут благоухать. Каждый год — одно и то же. И не надоест им?

Женщина улыбнулась. Свой бокал она держала обеими руками, будто ритуальную чашу.

— Вы только что сказали, что все размыто. Что именно?

— Простите, я уже и не помню. Пока разглядывал повозку Фандри, мысль ушла.

Женщина опять улыбнулась, теперь уже с оттенком недоверия.

— Может, вспомните?

— Ах да! — Муриллио небрежно махнул рукой в перчатке. — Госпожа Симталь утверждает, что сановник Лим приходил узнать, согласна ли она участвовать в празднестве Геддероны.

— Разумеется, ведь в этом году она должна быть хозяйкой празднества. Его намереваются устроить в ее доме.

— И верно. Как я мог забыть? — удивленно заморгал Муриллио. — Полагаю, ваш дом уже приглашен?

— Да. А ваш?

— К сожалению, нет, — с улыбкой ответил он. Женщина умолкла и о чем-то задумалась.

Муриллио ждал, глазея по сторонам. Такие дела обычно имеют собственную логику развития. Даже ему, искушенному в амурных тонкостях, было трудно предугадать все неожиданные изгибы и завитки женской мысли. Муриллио любил подобные игры и играл в них до конца. Главное — не раздражать даму, тогда добьешься всего. Нехитрый и вечный секрет.

На балконе, где сидели Муриллио и его спутница, почти все столики пустовали. Богатые и знатные посетители этого заведения предпочитали сидеть в духоте роскошно убранного зала. Созерцание городской суеты всегда развлекало и успокаивало Муриллио. Его спутницу тоже — по крайней мере, сейчас. Вдобавок на шумном балконе было почти невозможно подслушать их разговор.

Заведение стояло на улице Моруля-ювелира. С балкона, естественно, была видна лишь ее противоположная часть. Взгляд Муриллио лениво скользил по стенам и окнам домов, как вдруг… Человек, стоявший у входа в лавку, был хорошо ему знаком. Муриллио чуть нагнулся и незаметно от спутницы протиснул руку сквозь каменные перила. Продолжая безотрывно глядеть на человека у входа, он несколько раз шевельнул пальцами.

Раллик Ном широко улыбнулся. Повернувшись, он неторопливо зашагал по улице и вскоре остановился, чтобы полюбоваться жемчугом, выставленным на лотке у входа в другую лавку. Владелец беспокойно шагнул навстречу Ному, однако тот двинулся дальше. Лавочник облегченно вытер пот со лба.

Муриллио вздохнул.

«Идиот!» — подумал он, глотая обжигающее вино.

Лицо, руки, походка и, конечно же, глаза — все выдавало в Раллике ассасина. Даже одежда. Ну что, спрашивается, он сейчас вырядился как палач?

Ном отличался удивительной прямолинейностью мышления и не любил разные там тонкости и оттенки. Между тем чувство опасности было развито в нем превосходно. Чем бы ни было вызвано это нарочитое фланирование по улице, Муриллио понял одно: Раллик стремится привлечь к себе внимание. Прием простой до… гениальности.

— Муриллио, а вам очень хочется попасть на празднество? — спросила женщина.

— Еще бы! Я никогда не был в таких больших и богатых домах.

— Да, комнат в доме госпожи Симталь предостаточно. Женщина погрузила в бокал свой изящный пальчик, затем слизала с него огненную жидкость. Бокал она держала в другой руке и внимательно разглядывала вино на свет.