— Мы это знаем, — отвечал командир "Корейца".

— Сколько же шансов за то, что вы дойдете до Моонзунда?

— Один на его, — ответил командир.

Перед командирами лодок был выбор — сдаться у пристаней или рискнуть гибелью в неравном бою. Они выбрали последнее. И они условились, что в случае гибели одной из лодок — оставшаяся должна уходить, не спасая тонущих людей, дабы не увеличивать триумфа неприятеля и своею гибелью, неминуемой при такой задержке. Решение это было принято на основании прецедента, имевшего место в английском флоте, когда одна и та же подводная лодка утопила три английских крейсера подряд вследствие того, что они останавливались у гибнувшего сотоварища, чтобы снять людей.

Перед выходом в море командир "Сивуча", капитан 2-го ранга Черкасов чувствовал себя нездоровым. Его мягкой, женственной натуре уже пришлось выдержать много серьезных испытаний. Ныне судьба назначила ему совершить акт бессмертного геройства. Ввиду его нездоровья капитан 2-го ранга Федяевский, командир "Корейца", сделал прощальные визиты и в полдень лодки вышли в море, взяв кратчайший курс на Моонзунд. "Сивуч", как старший, шел головным».

Итак, 6 августа в 13 часов 25 минут канонерские лодки «Сивуч» и «Кореец» под общим командованием капитана 2-ю ранга Черкасова начали свой прорыв из западни Рижского залива. Впереди притаившееся море. Штиль. Влажная мглистая дымка легкой завесой легла между лодками и невидимым врагом. Едва выйдя в море, канонерские лодки приняли радио командующего флотом о неприятельских крейсерах, идущих в сопровождении миноносцев от поста Медис курсом на норд-ост. Черкасов с Федяевским даже не совещались, итак все ясно — вперед!

Лодки продолжили свой путь. Море было тихо и мглисто, от берега пахло гарью, хотя земли уже давно не было видно.

Вскоре новое радио: «Два неприятельских крейсера и миноносцы — в квадрате 238».

Командиры и штурманы склонились над картами: квадрат 238 прямо по носу в 25-ти милях. Это совсем рядом, но солнце уже быстро клонится к закату. Может быть, спасет хоть это. Канонерки идут прежним курсом

Новое радио с наблюдательного поста на острове Кюно гласило: «Неприятельский крейсер и два миноносца проходят курсом на Пернов». Одновременно радиограмма от начальника Минной дивизии, собравшейся в Моонзунде: «Большие неприятельские силы подходят с юга».

Ситуация ухудшалась с каждой минутой. Куда теперь идти? Немцы следуют к Моонзунду и к Пернову. Теперь у лодок отрезаны все базы. Но и возвращаться теперь тоже некуда. Нужна новая информация, но нарушать радиомолчание нельзя.

— Прекратить выход в эфир! Работать только на прием! Все получаемые радиограммы немедленно бегом ко мне! — распоряжается Черкасов. — Комфлота должен вспомнить о нас!

Предосторожность командира «Сивуча» не лишняя, т.к. характерная для небольших судов радиоволна немедленно привлечет внимание немцев.

Канонерские лодки в ожидании известий продолжали идти прежним курсом.

Наконец, сквозь телеграфные волны неприятельских кораблей, открыто разговаривающих в заливе, пробился голос командующего флотом: «Сивучу» и «Корейцу» идти под восточный берег и ждать темноты. С темнотою продолжать путь в Моонзунд».

Солнце к этому времени уже село в море, окрашивая его зловещим багровым светом.

«Кореец» запросил по семафору: «Куда пойдем? Неприятель занимает пути на Пернов и на Моонзунд».

Черкасов рукой показал прежний курс, прокричал Федяевскому в рупор:

— Идти под восточный берег согласно радио командующего флотом не имеет смысла. Туда только что прошел германский отряд!

В это время на мостик поднялся телеграфист с бланком свежей радиограммы. Ее текст гласил: «Начальник Минной дивизии оповещает о постановке мин у входа в Моонзунд. Для встречи и проводки лодок будет выслан конвоир».

И сразу вторая радиограмма: «Неприятельские крейсера и миноносцы держатся на линии Усть-Двинск — Патерностер».

Черкасов склонился над картой. Линия Усть-Двинск-Патерностер — это прямо на курс лодок. Все, западня захлопнулась! Минуту он раздумывал, что же можно предпринять в безвыходной ситуации.

Затем «Сивуч» застопорил машины и передал семафором на «Кореец»: «Буду стоять здесь до полной темноты». «Кореец» подошел и стал рядом. Попытка прорыва мимо немцев в полной темноте — это единственное, что им еще осталось.

Солнце медленно погрузилось в окутанное гарью море. Быстро темнело. И именно в этот момент с востока на горизонте появилась вереница дымков. Почти одновременно дымы показались и с юга. Это были немцы — противник окружал маленькие канонерки со всех сторон.

На канлодках погасили ходовые огни и объявили режим полной тишины. Команда замерла у заряженных орудий. Вскоре в темноте совсем рядом прошел трехтрубный германский крейсер, за ним второй. Но немцы не ушли. Наоборот, с каждой минутой вокруг становится все больше дымов — главные силы вице-адмирала Шмидта были совсем рядом.

Становится очевидным, что отстояться уже не удастся, а следовательно, надо как можно скорее уходить. Лодки одновременно дали полный ход вперед. Однако дымы все обступали. Тихоходные же канонерские лодки просто не могли выжать больше 10 узлов. Оставалась лишь робкая надежда, что немцы в темноте их не увидят и не услышат, но это был уже самообман. Спустя какой-то десяток минут немцы обнаружили молчаливые силуэты и запросили опознавательный сигнал. Это был приговор. Не отвечая, обе канонерки разом отвернули в сторону и выжали из своих маломощных машин все, что те могли дать. Впрочем, это принципиально уже ничего не решало.

Немцы дали пристрелочный залп. Водяные фонтаны вздыбились на приличном отдалении. Второй залп и всплески воды были уже значительно ближе — началась неторопливая пристрелка. Лодки, не отвечая, продолжали отходить.

Затем немцы прекратили огонь. С четверть часа они молча преследовали беглецов, быстро сокращая дистанцию. К этому времени уже совсем стемнело.

Затем германский крейсер, выйдя на левый траверз, преградил нашим кораблям путь отхода на Моонзунд. В темноте он был различим лишь некой темной массой. Комендоры у орудий до боли вжимали плечи в резиновые приклады. Офицеры не отнимали от глаз ночных биноклей. Напряжение достигло высшего предела.

И вот первая яркая вспышка. С тяжким гулом над лодками пронеслись неприятельские снаряды — началось. Одновременно включаются прожектора, которые длинными щупальцами шарят по черным волнам, ища канонерки.

— Прицел 30 кабельтов! Открыть огонь! — разом командуют Черкасов и Федяевский.

Канонерки дают ответный залп. Снаряды с воем уходят во тьму. Перелет!

«Пять кабельтов меньше» — показывают светящиеся циферблаты. Подносчики вталкивают в орудия новые унитарные патроны.

Целить трудно. Неприятель быстро нашел прожекторами головной «Сивуч» и осветил его. Теперь канонерская лодка как на ладони перед немцами. Прожектора слепят расчеты орудий и облегчают немцам наводку. Черкасов отчаянно маневрирует, пытаясь вырваться из прицела прожекторов. Но все напрасно, не хватает скорости, и прожектора его не выпускают из своих смертельных объятий. Для немцев условия стрельбы, как на ученье, а потому они достаточно быстро пристреливаются. Водяные столбы падающих снарядов все ближе к «Сивучу». Вот корпус канонерской лодки судорожно дернулся, потом еще и еще — начались попадания. Снаряды на кинжальной дистанции насквозь прошивают незащищенный корпус «Сивуча», сея разрушения и смерть.