Наткнувшись на что-то, Марина резко остановилась и вскинула голову. Это не «что-то», а «кто-то»… ой, да это же Миша!

– Ты?.. А я…

– Маришка, я сволочь.

– Что?! – перепугалась Марина. – Ты что такое говоришь?

– Я тебя загонял, не подумал, что ты еще слишком молоденькая для таких нагрузок, да и привычки пока нет. Мне сказали ребята, что ты просто до истерики устала. Прости меня, пожалуйста. Простишь?

Марина уставилась на него во все глаза, не понимая, что это он такое говорит. Она всем нахамила, а Миша перед ней извиняется? За что?!

Ей стало так стыдно за собственную глупость, что она уткнулась носом в плечо бутафора и разревелась как маленькая.

Михаил осторожно гладил ее по спине и тихонько бормотал:

– Ну, Мариша, перестань, из-за чего плакать-то? Мариш… Пойдем, а? Тебе домой лучше поскорее…

– Ми-иша, – всхлипнула Марина, не слушая, что он там говорит, – Мишенька, мне так без тебя плохо! Ну почему ты так со мной держишься? Как с подружкой! Я так не хочу!

Михаил смущенно засопел носом и сказал:

– Старый я для тебя, Маринка, да и…

– Что «и»?

– Уж очень ты красивая девчонка. Просто с ног сбиваешь своей красотой. На что я тебе сдался?

– На то! – сердито сказала Марина, подняв наконец заплаканное лицо и уставившись в глаза Михаила. – Как будто сам не понимаешь! Я тебя люблю, дурак! Ну неужели я тебе ни капельки не нравлюсь?

– Да я-то в тебя сразу влюбился без памяти, как только в первый раз увидел, – смущенно признался Михаил.

– Я тоже, – тихо сказала Марина. – Только я тогда этого не поняла. Мне просто очень хорошо было рядом с тобой, спокойно.

– Мариночка, – снова завел свое бутафор, – да разве я тебе пара? Ты такая молодая, такая красивая…

– Не болтай глупостей! – рассердилась Марина. – Я просто дура и неумеха рядом с тобой, а вот ты – ты настоящее чудо и настоящий мужчина!

– Я мужик, – уточнил Миша. – Обыкновенный деревенский мужик. Я в детстве коз пас. А ты девочка из богатой семьи…

– Я тоже умею коз пасти, – расхохоталась Марина. – И грибы искать, и грядки полоть, и кашу пшенную варить. Так что не очень-то задавайся своими деревенскими корнями!

– Пшенную кашу я люблю, – признался бутафор.

– Я знаю, – важно сообщила Марина.

– Откуда? – удивился Михаил. – Я тебе не говорил, я точно помню.

– Мне бабушка сказала. Во сне.

– Ни фига себе! – вырвалось у бутафора. – А что еще она тебе говорила?

– Что я должна как можно скорее выйти за тебя замуж.

– Надо побыстрее познакомиться с твоей бабушкой. Хотя бы во сне.

– Наяву познакомишься, как только театральный сезон закончится. Поедем к ней в Завойское. Вот только она мне осенью заявила, чтобы я без мужа или хотя бы жениха к ней носа не совала.

– Сурово, – оценил Михаил.

– Она такая, – согласилась Марина. – С ней шутки плохи. Может и хворостиной отвозить по заднице, если заработаешь.

Михаил захохотал как сумасшедший, а потом крепко обнял Марину и прижал к себе. Ручищи у него были просто как у Шварценеггера.

– Как же я тебя люблю, Маришка! И просто поверить не могу, что ты готова за меня замуж выйти.

– Хоть сейчас! – решительно заявила Марина. – Поехали в ЗАГС! Прямо сию минуту!

Они бы и поехали, вот только по вечерам в субботу заявлений от влюбленных не принимают.

Пришлось отложить до понедельника.

* * *

Значит, нужно как можно скорее все продать. Ничего, желающих приобрести сеть его магазинов – хоть отбавляй. Конечно, такие дела в один день не делаются, может, даже месяца на это не хватить… но он успеет. Жаль, что приходится отказаться от идеи завести конный завод, но это уж и вовсе пустяки.

Дикулов прикинул, какой получится доход, если разместить весь капитал в акционерные фонды. Крупные управляющие компании гарантируют в среднем около двадцати процентов годовых… то есть будет примерно тридцать миллионов рублей в год. Миллион долларов.

И какого черта еще нужно?

Он купит дом в деревне и доживет спокойно то, что ему осталось. Если ему осталось хоть что-нибудь. И дом лучше сразу оформлять на Марину, чтобы ей потом не хлопотать с правами наследства. Дом будет, конечно же, в Завойском.

Он взялся за телефон, чтобы позвонить нотариусу.

Завещание следовало срочно переписать заново. Глупо было бы оставлять все племяннику. Он, конечно, неплохой парень, но хватит с него и… ну, скажем, десятой части капитала. У Дикулова как-никак еще и дочь есть.

Родная.

Любимая.

– И еще оформите документы на один процент для вас лично, как плату за услуги.

– Щедрый вы человек, Сергей Пафнутьевич, – покачал головой нотариус.

– Ерунда, – усмехнулся господин Дикулов. – Я такой же, как все россияне.

– Вот и я говорю: Россия – щедрая душа.

– Ничего подобного, – возразил Сергей Пафнутьевич. – У России душа не столько щедрая, сколько демонстративная. Все делается только напоказ. Сначала раскидают добро, а потом локти кусают, жалко. Вот и я тоже… напоказ. Только жалеть потом не стану. Пусть все знают, как я люблю свою дочурку.

– А мне говорили, у вас с ней какая-то размолвка вышла, – осторожно сказал нотариус.

– Что за чушь? Это вам кто наплел? Мой юрист? Врет, мерзавец. Просто девочка стала взрослой, и ей, конечно же, хочется самостоятельности. Вот и пускай делает, что в голову взбредет.

К тому же она скоро выйдет замуж за бутафора, мечтающего стать меценатом, весело подумал при этом Сергей Пафнутьевич.

Вот и откроют ребята собственный экспериментальный театр.

И если даже они спустят на свою затею все состояние Дикулова до последней копейки – плевать.

Главное – они получат массу удовольствия.