197

Я отбросила мотыгу. Девушка не смеет поднять оружие против свободного мужчины. Бывает, лишь за то, что рабыня осмелится прикоснуться к оружию, ее убивают или отрубают ей руки.

— Я пришел за тобой, Дина, — сказал он.

Я оглянулась. Слева, тоже с веревкой в руках, стоял еще один молодой сельчанин. Я поспешно обернулась. Позади меня — еще четверо. И справа один. За спиной Брена Лурта появились еще двое, у одного из них тоже веревка наготове.

Некуда бежать.

— Вот она, — раздался голос, — та самая умница, что от нас удрала.

— Здравствуй, рабыня, — обратился ко мне другой.

— Здравствуй, хозяин, — ответила я. Скрестив руки, я протянула их Брену Лурту.

— Ты отведешь меня к моему хозяину?

Он рассмеялся.

Я отдернула руки. Испуганно огляделась. Они подошли ближе, сгрудились вокруг.

Повернувшись, я бросилась было бежать, но угодила в лапы дюжего детины. Он швырнул меня в центр круга. Снова попыталась я прорвать круг и снова была поймана и водворена в его середину. Теперь они стояли почти вплотную.

— Свяжи меня, — протянув скрещенные руки, попросила я Брена Лурта, — и отведи к хозяину.

Он улыбнулся.

Меня пробрала дрожь. Я отпрянула — прямо в руки другого здоровяка.

— Ты изнасилуешь меня, Брен Лурт? — спросила я.

— И не только, — ответил он.

— Турнус будет недоволен, — предупредила я.

— Сегодня вечером, — пообещал он, — ты будешь принадлежать мне.

— Не понимаю, — изумилась я.

— Сегодня вечером, Дина, мы устроим пир. И ты будешь нашим угощением.

Я задрожала.

— Держите ее! — скомандовал Брен Лурт.

Двое парней схватили меня за руки.

— Привяжите к лодыжкам веревки!

Привязали.

— Опусти руки! Чуть в стороны от тела! Я послушно выполнила приказ.

От принесенных с собой мотков они отрезали еще пару веревок, привязали к обоим моим запястьям. Остатки веревки плетьми свисали в руках Брена Лурта и одного из его приятелей. Ими меня могут высечь.

— Делай, что велят! — предупредил Брен Лурт.

— Да, хозяин, — проронила я.

— Сними косынку!

Подняв руки со свисающими с них веревками, я стянула косынку. Тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам.

— Хорошенькая, — отметил кто-то.

— Порви косынку! — приказал Брен Лурт.

— Прошу вас! — взмолилась я. Не могу я рвать косынку! Как и я, Дина, она принадлежит моему хозяину. Дина за нее отвечает. Если порвет ее или испачкает, хозяин будет недоволен. Прибьет Дину.

— Рви!

Я с усилием рванула плотную ткань. Слабость моих рук позабавила парней.

— Брось на землю, наступи на нее! Втопчи в грязь!

Я покорно потопталась на ней обвязанными веревками ногами. Теперь точно высекут, только вернусь в деревню!

Но, взглянув на стоящих вокруг парней, я вдруг поняла, что они куда страшнее плетки и гнева Турнуса или Мелины. Глаза их пугали. На руках и ногах у меня веревки. Я их пленница.

Ясно одно: им надо угождать.

— Будешь слушаться? — спросил Брен Лурт.

— Да, хозяин, — прошептала я.

— Раздевайся.

— Да, хозяин.

Я попыталась стащить через голову грубую короткую тунику. Только бы быстрее все кончилось!

Но схваченным веревками рукам никак не дотянуться до подола. Пальцы отчаянно тянулись вниз, цеплялись за шерсть, но не хватало какого-то дюйма. Ну, еще раз! Нет, не пускают проклятые веревки. В смятении я подняла глаза на Брена Лурта.

— Раздевайся! — прозвучало снова. Сложенная петлей веревка, точно плеть, качнулась в его руке. У парня за моей спиной тоже веревка наготове.

Судорожно пыталась я схватить подол туники, но мучители держали веревки крепко, не давали дотянуться. Нет, до грубой белесой шерсти никак не добраться!

— Будешь слушаться? — снова спросил Брен Лурт.

— Да, хозяин! — закричала я. — Да, хозяин!

— Раздевайся.

И снова, снова все сначала! Может, стащить тунику за ворот? Нет, не дают и до ворота дотянуться!

— Да ты бунтовщица! — процедил Брен Лурт.

— Нет, хозяин! — надрывалась я.

— Ну так будь послушна. Все заново. Нет, не пускают!

— Бунтовщица!

И тут веревка, что держал стоявший за моей спиной парень, со свистом рассекая воздух, хлестнула меня по ногам.

— Ой! — вскрикнула я.

В тот же миг и Брен Лурт с размаху стегнул меня — удар пришелся по плечу и шее.

Рывок — и, умело манипулируя привязанными к моим ногам и рукам веревкам, меня ничком швырнули наземь.

Вновь и вновь стегали меня, рыдающую, распростертую в пыли, — даже через грубую ткань туники удары обжигали тело, — а потом, потянув за веревки, поставили перед Бреном Луртом на колени с широко раскинутыми в стороны руками. Щека в грязи, мокрая от пота туника перепачкана землей. На губах — вкус пыли.

— Тащите! — скомандовал Брен Лурт.

Меня рывком подняли на ноги и, спотыкающуюся, потащили через поле. Разорванная косынка и мотыга остались в борозде.

Сколько разных фокусов можно учинить над девушкой, к чьим рукам и ногам привязаны веревки! Как только ни изгалялись надо мною деревенские парни! То на потеху заставят плюхнуться в грязь; то швырнут вперед, то назад; то несут, растянув между собой, лицом вниз или вверх; то на спине, или на животе, или переворачивая, поволокут за ногу или за руку; то заставят идти по острым камням.

Я уже не чаяла остаться живой.

Однажды мы остановились. На мне все еще была надета туника. Держа за веревки, меня поставили перед Бреном Луртом. Вся в поту, в грязи, задыхающаяся, измученная этой пыткой, дрожащая от страха, я понимала — я в их полной власти. Что за судьбу уготовили они мне? Мы стояли у колючих зарослей — вроде тех, из которых строят защитные стены лагеря.

— Ты все еще одета, — оглядев меня, заметил Брен Лурт.

— Позвольте мне сбросить одежду! — взмолилась я. — Позвольте обнажить перед вами красоту несчастной рабыни!

— Давай! — разрешил он.

У меня вырвался горестный крик. Снова проклятые веревки!

— Видно, ты так ничему и не научилась, — изрек Брен Лурт.