Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 257
Перейти на страницу:

Это была война, в которой его столкнули с пустотой. Сражаться в ней было не с кем, однако его подталкивали к драке, он должен был драться, у него не было выбора — и не было противника.

Он проходил мимо зданий в строительных лесах. Останавливался взглянуть на стальные клетки. Временами ему казалось, что балки и перекрытия образуют не дом, а баррикаду, которая должна остановить его, и несколько шагов по тротуару, отделявших его от деревянного забора, огораживавшего строительство, — шаги, которых ему никогда не преодолеть. Это причиняло боль, но боль была притуплённой, неглубокой. «Это правда», — говорил он себе. «Нет», — отвечало его тело, исполненное непонятным ему неосязаемым здоровьем.

Открылся магазин Фарго. Но одно здание не могло спасти целый район; конкуренты Фарго оказались правы: торговля перетекала ближе к окраине. Даже постоянные покупатели перестали заглядывать в его магазин. Открыто заговорили о крахе Джона Фарго, который проявил недостаток деловой смётки, вложив деньги в здание столь нелепого вида. Как утверждали, это свидетельство того, что публика не принимает архитектурных новшеств. И ничего не говорили о том, что магазин был самым чистым и ярким в городе, что благодаря искусной планировке управлять им проще, чем любым другим, что район был обречён ещё до начала строительства. Во всём винили только новое здание.

Этельстан Бизли, остроумец в стане архитекторов, придворный шут гильдии, который, кажется, ничего не построил, зато организовывал все благотворительные балы, писал в своей рубрике «Бюллетеня АГА», озаглавленной «Эпиграммы и каламбуры»:

«Мальчики и девочки, вот вам волшебная сказка со смыслом: в некотором царстве жил однажды маленький мальчик с волосами цвета спелой тыквы, который думал, что он лучше всех вас — обыкновенных мальчиков и девочек. И чтобы доказать это, он взял и построил дом, очень милый дом, да только никто не смог в нём жить, и магазин, чудесный магазин, да только он обанкротился. Он создал также ещё одно выдающееся сооружение, а именно телегу для просёлочной дороги. Эта последняя, сделанная, как сообщается, действительно очень хорошо, и есть, видимо, подходящая область для применения талантов этого маленького мальчика».

В конце марта Рорк прочитал в газетах о Роджере Энрайте. Роджер Энрайт обладал миллионами, нефтяным концерном и отсутствием чувства меры. Поэтому его имя часто появлялось в газетах. Он пробуждал полувосхищенный-полуиронический благоговейный страх непоследовательностью и разнообразием своих неожиданных рискованных предприятий. Самым последним был проект жилой застройки нового типа — многоквартирный дом, где каждая квартира спланирована и отделана как дорогой частный дом. Этому зданию надлежало прославиться как дому Энрайта. Энрайт заявил, что не желает, чтобы его дом походил на какой-либо другой. Он обратился к нескольким лучшим архитекторам города и отверг их.

Рорк почувствовал, что газетное сообщение будто обращено к нему лично. В первый раз в жизни он попытался пойти за заказом. Он попросил о встрече с мистером Энрайтом. Разговаривал он с секретарём. Секретарь, молодой человек, с безмерно скучающим видом задал ему несколько вопросов о его деятельности. Он задавал их медленно, так, будто ему требовалось усилие, чтобы решить, какой именно вопрос полагается задать в подобных обстоятельствах, учитывая, что ответы не имеют совершенно никакого значения. Он взглянул на несколько фотографий зданий Рорка и заявил, что мистера Энрайта это не заинтересует.

В первую неделю апреля, когда Рорк последний раз внёс арендную плату ещё за один месяц, его попросили представить эскизы нового здания банка «Метрополитен». Попросил его мистер Вейдлер, член совета директоров и друг молодого Ричарда Сэнборна. Вейдлер сказал ему: «У меня был нелёгкий бой, мистер Рорк, но, по-моему, я выиграл. Я лично провёл их по дому Сэнборна и вместе с Диком объяснил им кое-что. Как бы то ни было, совет должен увидеть эскизы, прежде чем примет решение. Должен сказать вам откровенно, полной ясности пока ещё нет, но только пока. Они отказали двум другим архитекторам и очень заинтересованы в вас. Приступайте. Удачи вам!»

У Генри Камерона случился повторный инсульт, и доктор предупредил его сестру, что рассчитывать на выздоровление не приходится. Она не поверила. У неё вновь появилась надежда, потому что она видела: Камерон, неподвижно лежавший в постели, выглядел безмятежным, почти счастливым — слово, которое она никогда не находила возможным применить к брату.

Но однажды вечером она испугалась — когда он неожиданно сказал: «Позвони Говарду. Попроси его прийти». За три года, с тех пор как удалился от дел, он ни разу не позвонил Рорку, а просто ждал его посещений.

Рорк приехал через час. Он сидел возле кровати Камерона, и Камерон, как обычно, говорил с ним. Он ни словом не обмолвился о том, что сам вызвал Рорка, и ничего не стал объяснять. Ночь была тёплой, и окно спальни Камерона стояло открытым в тёмный сад. Обратив внимание в паузе между фразами на позднее время и тишину за окном, Камерон позвал сестру и сказал: «Приготовь для Говарда кушетку в гостиной. Он остаётся здесь». Рорк посмотрел на него и понял. Он наклонил голову в знак согласия; только спокойным взглядом он мог показать, что понял истинный смысл фразы, произнесённой Камероном.

Рорк прожил в доме три дня. О его пребывании здесь, о том, сколько оно ещё продлится, не говорилось ни слова. Его присутствие воспринималось как естественный факт, не требующий комментариев. Мисс Камерон понимала это и знала, что ничего не должна говорить. Она молча ходила по дому с кротким мужеством смирения.

Камерон не хотел, чтобы Рорк подолгу сидел в его комнате. Он говорил: «Выйди прогуляйся по саду, Говард. Там чудесно, трава растёт». Он лежал в постели и с удовлетворением наблюдал через открытое окно за Рорком, который шёл между голых деревьев, стоящих под бледным голубым небом. Он просил только, чтобы Рорк ел вместе с ним. Мисс Камерон клала поднос ему на колени, а Рорку сервировала маленький столик возле кровати. Казалось, Камерон испытывал удовольствие от того, чего никогда не имел и не искал: от ощущения теплоты в обыденном течении жизни, от ощущения семьи. На третий день вечером Камерон, как обычно, лежал на подушке и разговаривал, но говорил он медленно и не мог двигать головой. Рорк слушал, изо всех сил стараясь не показать, что понимает, что происходит во время жутких пауз между словами. Слова звучали естественно, и напряжение, с которым выговаривались эти слова, должно было остаться последней тайной Камерона в соответствии с его пожеланием. Камерон говорил о будущем строительных материалов:

— Обрати внимание на лёгкие металлы, Говард… Через несколько лет… увидишь, из них будут делать поразительные вещи… И на пластики обрати внимание… целая новая… эра начнётся с них… Будут новые инструменты, новые средства, новые формы… Ты должен показать… этим дуракам… какое богатство человеческий разум создал для них… какие возможности… На прошлой неделе я читал о новом виде композитной черепицы… И я придумал, как использовать её там, где… больше ничего использовать нельзя… возьми, к примеру, небольшой дом… около пяти тысяч долларов…

Немного погодя он остановился и замолчал, закрыв глаза. Затем Рорк неожиданно услышал его шёпот:

1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 257
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?