Генерал приказал срочно разыскать его и доставить сюда, в кабинет начальника УАЦ. Когда его доставили, Бабаеву приказали выйти на поле и начать подготовку «МиГа» к ночному полету.

В принципе, бред, но что было делать, когда на тебя смотрит ледяным взглядом здоровенный чеченец, или кто он там был, разве что без бороды, и стволом пистолета показывает, куда идти и чем заниматься.

Ну, чтоб не размазывать кашу по столу, остались генерал с Валькой, а о чем они говорили, неизвестно. Но только совсем уже вечером, когда генерал с этим чеченцем уехали, оставив для контроля третьего, тоже здорового парня, на бандита похожего, чтоб за порядком следил и точным исполнением приказа, явился к Бабаеву Самохвалов и показал толстый пакет. Сказал, что в нем деньги за выполнение им боевого задания. А официально они будут числиться вроде бы как средства на восстановление старых самолетов. Самохвалов, который, помимо одного бзика, имел и другой — стремился летать и днем, и ночью, и при любой погоде, в свободное время как раз и занимался восстановлением второго «МиГа».

Бабаев пытался предостеречь Валентина, он чуял, что тут дело пахнет уголовным преступлением. Но Вальке же любые доводы — как с гуся вода. И еще этот братан в камуфляже не отходил от него. Что можно было сделать? Самохвалов, упрямый, как осел, и этот бандит, которому надоело хождение Бабаева, и он попросту приказал ему скрыться с глаз и не появляться, пока не дадут отбой.

Правда, удалось все же выяснить смысл полета. Оказалось, надо было просто припугнуть пилотов пассажирского «Як-40», чтоб они не сели в Белоярске, а убирались куда подальше. И что же собирался сделать Самохвалов? Да всего лишь покрутиться вокруг лайнера в опасной близости, сделать пару очередей из пулемета — тот валялся в сарае, а патроны Валентин, как заранее знал, давно уже у себя припрятал.

Очень все не нравилось Бабаеву, но что он мог противопоставить? Звонить в милицию? Так Митрофанов — сам генерал милиции. Куда еще, в ФСБ? А генерал недвусмысленно предупредил, что любой лишний шаг Виктора, хоть он и Герой, будет расценен им как предательство интересов подлинной Родины. Да, в конце концов, хрен с ней, с такой Родиной! Он добавил, что могут быть крупные неприятности в семье. А это жена и две дочери-подростки. И живут они на его сиротскую зарплату, да на пенсию. Словом, молчи в тряпочку и носа не высовывай.

Действительно, думал Турецкий, а что он мог сделать? Кинуться на амбразуру? А ради чего? Какие-то «патриоты» устраивают свои разборки, кого-то пугают, кому-то угрожают, а страдать должны невинные женщины и дети? И инвалиды с геройскими звездочками на груди? Да пошли они все! Яснее не скажешь…

— Самохвалов на службе?

— Да нет, он с тех денег не отойдет никак… И главное, непонятно, чего сделал. Ну, передал по радио, что видит цель и собирается ее атаковать. Что я мог ему ответить? Когда за спиной этот кабан дышит? Ответил: не валяй, мол, дурака, может, сообразит все-таки, в какую черную дыру лезет. А сзади этот рычит в ухо: «Отвечай, чего у вас положено! А то дырку в башке сделаю!» Хорошо хоть Валька, сукин сын, догадался ответить: «Вас понял, не валяю». Ну и все. А потом мы пару очередей услышали. И этот хрен, который всех тут запугивал, отвалил к чертовой матери. Не забыл предупредить, чтоб мы пасти захлопнули. Мол, никого здесь не было и никто никуда не летал, а если, то… В общем, ждите неприятностей на свои задницы…

— О результатах этого полета вам что-нибудь известно? — спросил Турецкий.

— Ну, то, что авария была, про то все знают. Но, слава богу, нашей вины там не было. Сказано, что виноваты пилоты. Это часто случается, такие ошибки — неверные расчеты угла при заходе на посадку. Особенно если плохо знаком с трассой. Или штурман неопытный. А там, кстати, вроде и штурмана не было, сам пилот действовал. В общем, я не в курсе. Хотите, у Валентина спрашивайте. Если он будет способен пару слов связать. Адрес его — в авиагородке, в «Надеждино», я вам дам.

— Пулемет-то у вас откуда? — поинтересовался Грязнов. — Да еще действующий, и с комплектом боезапаса?

— Да все то же, старая техника, списанные боевые машины. Вели учет, потом все в одночасье рухнуло, инвентарь по домам растащили. Я думаю, если хорошо пошарить, так и авиапушки найти можно будет со всеми необходимыми причиндалами… А что, значит, все-таки Валькина вина обнаружилась?

— Послушайте, Виктор Тимофеевич, вы же боевой летчик. Сами подумайте, — сказал Турецкий. — Представьте себе, гражданский самолет «Як-40» заходит на посадку, и вдруг пилот чувствует, как корпус самолета прошивают пулеметные очереди, так? И видит, что его машину атакует в буквальном смысле истребитель? Естественно, он как-то реагирует, может быть, пытается отвернуть в сторону. И в этот же момент под брюхом у него, в районе шасси, раздается взрыв. Позже выясняется, что там была заранее, еще в Москве, — это по нашим оперативным данным — заложена взрывчатка, которая при взлете самолета почему-то не взорвалась, а сработала теперь, когда шасси были уже выпущены перед посадкой. А может, оттого и взрыв произошел, что одна из пуль попала в заряд? Разве не может быть? И что в такой ситуации может сделать летчик, даже опытный, если машина резко падает? Наверное, пытается как-то сесть. Там поле какое-то старое, вроде бывшего полигона. Но окружено оно лесом. И самолет, задевая верхушки деревьев, валится на землю, но не на поляну, а почти рядом с ней. Кто в этой истории виноват?

— Тяжкий случай, — вздохнул Бабаев.

— Вот именно, — назидательно добавил Грязнов и посмотрел на Симагина. — Все, Борис Егорович? Пусть наш герой прочитает и подпишет свои показания. А я сейчас дам команду, чтоб выезжали ребятки на задержание этого вашего психически ненормального. Не понимаю, как его вообще допускают к полетам? Это же служебное преступление! Но, в конце концов, пускай с вами ваше собственное начальство разбирается.

— Нам легко рассуждать, — попытался вступиться за Бабаева Турецкий. — А когда тебя под пушку поставят, как заговоришь?

— Да ставили, Саня! — Грязнов поморщился. — Ставили, и не раз. И тебя, и меня, и ничего, сдюжили… Я ведь и не обвиняю, мне просто противно. Правильно делаете, господин Бабаев, что не носите Звезду Героя… Саня, если у тебя больше вопросов нет, поехали, нечего с ним зря время терять.

Грязнов поднялся и, не прощаясь, вышел из кабинета. Турецкий тоже встал, но повел себя мягче.

— Мы поедем, спасибо за честные ответы. Этого протокола, я думаю, нам будет достаточно, но если потребуются какие-нибудь дополнения, уточнения, мы вас вызовем, пусть это вас не волнует. Вы теперь можете ничего не бояться, ни генерал, ни его помощники вам уже не опасны. А над тем, что сказал мой друг, все же подумайте.

1

При всем уважении к Турецкому начальник Службы безопасности полетов Валерий Леонидович Найденов не мог заставить себя поверить в то, что акт экспертизы аварийной комиссии мог содержать в себе заведомо ложные выводы. Всяко бывало, но чтоб так?! Нет, Генеральная прокуратура наверняка не разобралась как следует. Технические проблемы — вещь сложная, и неспециалисту трудно понять те факты, на которых может основываться то или иное экспертное заключение.