Зов Земли

Мы считаем музыку искусственным творением, рожденным для того, чтобы избыть внутреннее томление человека и, возможно, дополнить звуки природы. Но это не единственная точка зрения на музыку. Примерно в 140 километрах к северу от Бангкока, у подножия невысоких гор расположен ват Тхамкрабок, буддийский храм, где группа неравнодушных монахов помогает наркоманам избавиться от зависимости. Для этого они используют фитотерапию, психологическое консультирование и профессиональное обучение. Один из монахов, Пхра Чароин, натуралист по призванию, шестидесяти одного года от роду, работает также в музыкальной комнате, где приборами фиксирует электрические феномены Земли, а потом перекладывает их в нотную запись. С помощью нескольких монахов и монахинь Чароин отмечает звуковые флуктуации на прозрачной бумаге, а затем переносит графики на ленты ткани, которые потом каталогизируют и хранят в свернутом виде. Графики соответствуют традиционной восемнадцатиступенчатой системе тайской музыки. В дальнейшем эти «чистые мелодии» играют на тайских инструментах под аккомпанемент электронного органа и делают звукозапись. В группе Чароина нет профессиональных музыкантов, но все они верят, что музыка – это не что-то, созданное людьми из ничего: она исходит из корней и скал Земли, ее деревьев и дождей[95]. Одна женщина с Запада писала, что «пришелец сидит под деревьями храма, где птицы пением заполняют музыкальные паузы… и слушает песнь древней Аюттхаи, камней Великого дворца, тротуаров Бангкока – или грохот площади перед железнодорожным вокзалом Хуа Лампхонг».

На тех же струнах играет и американский композитор Чарльз Додж, записавший в июне и сентябре 1970 года, как Солнце «создает музыку» на магнитном поле Земли, для чего обработал данные о магнитном поле за 1961 год специальной компьютерной программой и пропустил через синтезатор[96]. У этого произведения есть подзаголовок – «Реализация в компьютерном электронном звуке», – а на обложке альбома крупным шрифтом указаны «научные соавторы» композитора. Музыка получилась то гулкая, то писклявая, но в основном это мерцающие мелодические секвенции скрипок и деревянных духовых. Гармоничные, воздушные, они часто создают то легкие фиоритуры, то подобие фанфар, и все это кажется не случайным, а скорее вдохновленным тем, что я, за неимением лучшего слова, назову энтелехией – той активной, неустанной работой по достижению цели, которую мы связываем с написанием музыки. У меня есть и запись магнитного поля Юпитера, которую корпорация TRW дарила посетителям Лаборатории реактивного движения (Jet Propulsion Laboratory), когда в 1980 году «Вояджер-1» и «Вояджер-2» достигли Юпитера. Детекторы электрического поля, установленные на космических кораблях, записали поток ионов, щебетание горячих электронов, вибрации заряженных частиц, свист молнии в атмосфере планеты – и все это под аккомпанемент полярного сияния, которое мы слышим как шипение. Извержение газа из вулкана на Ио добавляет в поток радиоволн позвякивание и вопль баньши. При всей занимательности этого концерта и пользе его для ученых, он не воспринимается как музыка – этого и не ждет никто, – но музыку легко сплести из этих звуков или вокруг них. Художники в поисках гармонических форм всегда обращаются к природе, так что поп-композиция под названием «Пульсар» не вызывает особого удивления. Известно более четырехсот пульсаров, находящихся на разных расстояниях от Земли. На основе записей ритмических импульсов массивной некогда звезды, удаленной на 15 000 световых лет, автор создал мелодию в карибском стиле, в которой, как он выразился, партию ударных исполняет «барабанщик из космоса». Пульсары обозначены номерами: 083–45 на одной стороне и 0329+54 на другой, – как будто речь идет о приглашенных солистах, которые действительно играли в студии. А однажды Сусуму Оно, генетик из Калифорнии, присвоил различные ноты каждому из четырех химических оснований ДНК (до – цитозин, ре и ми – аденин, фа и соль – гуанин, ля и си – тимин), а затем представил публике результат. Живые клетки вибрируют; даже если мы не слышим музыку, она в них есть. Разные животные воспринимают те или иные частоты лучше нас. Не исключено, что клещ, заблудившийся, как в овраге, в складке кожи, при каждом нашем движении слышит, как наши клетки звенят, словно груда колокольчиков.

Земля вскрикивает, гремит, рокочет и скрипит. В городах вроде Мудуса (Коннектикут) обитателей целыми месяцами, непрерывно, тревожат микроземлетрясения. Сейсмический центр этих явлений – крохотный участок, несколько сотен метров в поперечнике, расположенный близ северной оконечности города. Поражаюсь, что до сих пор не появились фильмы ужасов о дороге к дьяволу или какой-нибудь подобной гадости. В наши дни этот рокот Земли так и был назван – «шумы Мудус». Но давным-давно индейцы уангунки выбрали эту область для своих собраний, поскольку именно здесь с ними говорит Земля. Они дали ей название Мачемудус – «Шумное место», а их мифы утверждали, что звуки эти издает бог, когда рассерженно мечется в пещере. Бывает, что серийные землетрясения звучат не громче пробки, вылетающей из бутылки, но могут походить и на топот кавалерийской атаки. Его называют «подземным громом», или, как сказал один из местных жителей, «будто бьют кувалдой снизу по подошвам». Землетрясения в Мудусе производят больше шума из-за мелкого залегания очага (около 1600 м глубиной). Толща Земли поглощает значительную часть звуков обычных глубинных землетрясений. Возможно также, что почвы вокруг Мудуса попросту лучше проводят звук. Город расположен между двумя атомными электростанциями, и продолжающиеся месяцами землетрясения, когда земля шевелится, трескается и громыхает, как качающийся посудный шкаф, очень тревожат его жителей.

В сан-францисском Эксплораториуме есть орган, который, когда воды прилива заполняют его полости, воспроизводит звуки гавани, и трубы бормочут густым медным гулом. Сейчас русские и американцы планируют путешествие на Марс, и я очень надеюсь, что в экспедицию возьмут флейты Пана, очень подходящие для ветреных просторов Марса. Дудки и свирели хороши хотя бы тем, что каждая культура нашей планеты, похоже, начинала создавать музыку с изобретения барабанов и флейт. В идее о том, что дыхание или ветер, попадая в деревяшку, заполняют ее возгласом жизни – звуком, есть нечто такое, что пленяет нас уже тысячи лет. Словно дух жизни, поющий в человеческом теле. Или как если бы мы могли научить деревья говорить. Мы берем в руки ветку, дуем в нее, и она стонет, она поет.

Глаз наблюдателя

Посмотрите в зеркало. У лица, пронизывающего вас ответным взглядом, есть обескураживающая тайна: вы смотрите в глаза хищнику. У большинства хищников глаза расположены на передней стороне головы: бинокулярное зрение помогает лучше видеть и преследовать добычу. Наши глаза обладают раздельными механизмами – улавливания света, выделения важных или новых образов, точной фокусировки на них, определения их положения в пространстве и слежения за ними; они работают как наилучшие стереоскопические бинокли. У добычи же глаза расположены по бокам головы, поскольку для нее важнее всего периферийное зрение, позволяющее заметить тех, кто подкрадывается сзади. Кого-то вроде нас. Когда мы говорим о городе как о джунглях, это происходит не в последнюю очередь потому, что улицы полны настоящих хищников. Наши инстинкты никуда не делись, и при необходимости мы просто назначаем кого-то жертвой и разделываемся с нею. Порой это бывают целые страны. Некогда мы одомашнили огонь как прекрасного, хоть и неуравновешенного зверя, взнуздали его энергию и его свет, он научился готовить нам еду, чтобы нам было легче ее жевать и переваривать, и, как выяснилось впоследствии, убивать цисты паразитов. Но мы отлично можем есть и сырую пищу, чем занимались тысячелетиями. Нас очень точно характеризует то, что даже в изящно меблированной столовой, где есть выбор блюд из термически обработанного мяса, мы предпочитаем свежеубитых антилопу или бородавочника.