А. Бетанкур, Л. Карбонье, О. Бове. Манеж. 1817–1825 гг.

Трудно найти более живое и точное определение творчества Берлиоза, и это всего лишь одна из многих газетных рецензий. С не менее восторженной речью обращается к Г. Берлиозу П. И. Чайковский на специально устроенном торжественном обеде в его честь.

Берлиоз будет вспоминать о ней до конца жизни, и из России в последние минуты он получит известие об исполнении своих произведений в Москве и Петербурге, где ими дирижировали Милий Алексеевич Балакирев и Николай Григорьевич Рубинштейн. Берлиоз обратится благодарной памятью к русским слушателям и в своих «Мемуарах», которые закончит словами: «Какая из двух стихий может вознести человека до самой высшей из всех вершин: любовь или музыка? Это трудный вопрос. И все же я отвечу так: любовь не может дать представления о музыке, а музыка может дать представление о любви… Но зачем отделять одну от другой? Они два крыла одной души».

Прошло 135 лет.

Женщина плакала, не замечая слез. Не от едкой черной гари, окутавшей воскресным праздничным вечером весь центр Москвы. Не от огненного жара, поднявшегося десятиэтажным столпом у стен Кремля. «Как такое могло случиться? Наш Манеж… Наша история – и какая!» 14 марта 2004 года, день выборов президента России. В 21 час закрылся последний избирательный участок – в Калининграде. В 21 час 20 минут – пламя полыхнуло по всему периметру кровли Манежа.

По телевидению кто-то невнятно бормотал о коротком замыкании, об искре в вентиляторе и вообще о «продувке вентиляторов», которую рабочие решили самовольно провести. И еще о нарастающем числе пожарных расчетов – от 40, 70 до 100 (да где бы им всем вокруг Манежа разместиться?). И еще о пожарных вертолетах, которые, само собой разумеется, готовы, но от которых отказались пожарные. И еще о 25 нарушениях пожарной безопасности, которые числились по актам за зданием. И еще…

Вот только ни одна из версий проверке не подлежала: когда выгорело все, что могло сгореть, внутренность Манежа была вычищена до зеркального блеска – никаких следов, никакого материала для дискуссий.

А ведь Манеж был приговорен еще в ельцинские времена. Специалисты знали, москвичи догадывались, даже не имея информации, что шесть лет назад в недрах Моспроекта начал разрабатываться проект очередного торгово-увеселительного центра именно на его месте, но «в новых формах», с заглублением чуть не на 6 этажей под землю и с повышением наземной части. Так или иначе Москве предстояло лишиться очередного памятника.

Сгоряча телевидение проговорилось и о другом секретном обстоятельстве: два года назад уже появился договор (или велись переговоры о договоре) с некой австрийской фирмой, которая бралась за модернизацию Манежа. Мало ли, что без ведома москвичей и даже формального обсуждения с ними. И бредовая мысль, особенно в условиях, когда во всех школах преподается маловразумительный, но ко многому обязывающий предмет – «Москвоведение», отдают ли себе отчет штурмующие Москву архитекторы, что такое Манеж для России?

Пятилетие Отечественной войны 1812 года. Необходимость срочного сооружения эк-зерцирхауза – крытого помещения, где в любую погоду и время года мог маневрировать целый полк – 2000 солдат. 30 ноября 1817 года именно в нем проходит смотр сводного гвардейско отряда, прибывшего на празднование пятилетия победы. Автор проекта – знаменитый на всю Европу испанский инженер-строитель Аугустин Бетанкур решил фантастическую в истории строительного дела по сложности задачу – безопорное деревянное стропильное перекрытие на 45 метров. Реализовал проект не менее одаренный военный строитель, инженер А. Л. Корбонье. Не меньше поразила зрителей торжественного парада акустика грандиозного помещения: команда командира, не напрягавшего голос, была отчетливо слышна в каждом его уголке.

Г. Курбе. Портрет Гектора-Берлиоза. 1850 г.

Манеж положил начало ансамблю памятников русскому оружию. В 1820–1823 годах на месте русла заключенной в подземную трубу Неглинной разбивается Александровский сад. По линии площади устанавливается торжественная ограда с воротами по проекту Е. Паскаля и внутри сада воздвигается по проекту О. И. Бове Грот – памятник московским домам, погибшим в пожаре 1812 года. Об этом сегодня никто не вспоминает: в кладку Грота вкомпонованы белокаменные резные детали безвозвратно утраченных строений.

В 1825 году последовало решение дополнить архитектуру Манежа скульптурным декором по проекту того же О. И. Бове. В Александровском саду появился простой и строгий фонтан из серого песчаника в виде античного жертвенника. Здесь проходили парады, гуляния, и здесь можно было, по выражению К. Н. Батюшкова, «погрузиться чувствами в близкое и великое прошлое».

Манеж, окруженный предельно уважительным отношением москвичей, превращается в главный общественный зал старой столицы. В 1867 году Москва именно в нем принимает великого французского композитора Г. Берлиоза. Московский же критик Н. Д. Кашкин добавит: «Парижане могут быть благодарны России, оказавшей величайшему из французских композиторов те предсмертные почести, в которых отказала ему наполеоновская Франция».

Спустя пять лет Манеж становится центром празднования 200-летия со дня рождения Петра I. В грандиозной выставке принимает участие более 10 000 русских экспонентов и около 2000 иностранных. Ради нее прокладывается первая в Москве линия конки: от Белорусского вокзала до Красной площади. А результатом выставки становится образование Политехнического и Исторического музеев: родившуюся коллекцию никто не захотел разрознивать. Организатором ее выступило не правительство, а Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии. В составе выставки были сельскохозяйственный, технический, промышленный, педагогический, военный, медицинский и исторический отделы и функционировавший на нынешней Славянской (Варварской) площади Народный театр. Количество посетителей составило почти 800 000 человек.

В Манеже продолжали проходить народные гулянья, военные смотры, и только 1917 год положил конец его культурной роли. Здание на целых 40 лет было превращено в правительственный гараж. Только в 1957 году Манеж переделали под выставочный зал. Спустя 5 лет в нем разыгрались события, одинаково знаменательные для истории Советского Союза и русского искусства: фактическое объявление Н. С. Хрущевым возврата к сталинским методам руководства культурой.

Допущенное председателем Совета министров в непарламентарных выражениях оскорбление уже умерших мастеров 20-х годов и представленных на выставке 63 молодых художников «Новой реальности», единственного в истории искусства такого массового (около 2000 живописцев, графиков, скульпторов, дизайнеров, архитекторов) направления под руководством профессора живописи Э. М. Белютина, навсегда разделило Хрущева с деятелями культуры, молодежью и «младокоммунистами» – сторонниками реформ в руководстве партии.