– Понимать-то я понимаю, да вот только я тоже ничего не помню.

Она уже повернулась, чтобы продолжать путь, но, как бы сделав одолжение, не оборачиваясь, произнесла королевским тоном:

– Сначала она что-то сказала, а потом добавила «если только вы сумеете услышать».

– Да, да, и я что-то такое припоминаю, – оживился Ваня. – И что же такое мы сможем услышать? Маша, ну, давай, вспоминай!

– Да успокойся ты! Я уже давно всё вспомнила!

– Ну, и что же ты вспомнила?

– А ничего, – Маша снова отвернулась, чтобы выдержать паузу.

– Как ничего? – Ваня снова схватил своевольную подружку за плечи.

– Убери руки, – запротестовала она. – Руки убери, сказала, иначе вообще ничего не скажу!

– Ну, и характер у тебя! – сказал он в сердцах и опустил руки.

– Ну, ладно, ладно, – со снисходительностью королевы произнесла Маша. – Наша Ёжка, тысячу поганок ей в рот, сказала: «Оно вам многое расскажет, если только вы сумеете услышать».

– И это всё-ё? – протянул Ваня, помрачнел и замолк.

Тут уже и до Маши дошло, что они не в зоопарке и что дело их – дрянь. Из королевы она превратилась в растерянную девочку, а её разочарованный друг, махнув рукой, пошёл, куда глаза глядят. А глаза его глядели на поле Васильково, встречавшее их уныло поникшими головками порыжевших васильков.

– Ваня, а тебе не кажется, что по этому полю как-то очень трудно идти, – по обыкновению Маша первой прервала напряжённую тишину.

– Кажется. Я тоже об этом думаю. Как ни тяжело было пробираться сквозь непроходимую чащу, там всё равно было легче. Здесь какая-то угнетающая духота.

– Да, там как-то всё было по-честному: Баба Яга так Баба Яга, Леший так Леший, а здесь и поле – не поле, и васильки – не васильки.

– А эти чёрные птицы, – возмутился Ваня. – Ты посмотри, какие они наглые: они даже головой не ведут, когда мы подходим к ним совсем близко.

– Ой, а глянь на эту! – вскрикнула Маша. – Посмотри, она хочет меня клюнуть!

– Дать бы ей по тупой голове, да не знаешь, чем это может обернуться, – Ваня с опаской наблюдал за наступавшей на них птицей. – Давай-ка, лучше, обойдём их стороной. Что это за птицы, мы не знаем, а ведут они себя, как хозяева этого поля.

– Смотри! – вскрикнула Маша. – Что это там впереди?

Ваня привстал на цыпочки и тут же ускорил шаг. Присмиревшая подружка едва за ним поспевала. Вскоре они оба уже стояли перед большим камнем.

– Налево пойдёшь, – прочитала Маша вслух и радостно воскликнула: – Ой, это, как в сказке!

– ... равенство, свободу, братство обретёшь, – закончил фразу Ваня.

Маше хотелось первой прочитать надпись на камне, поэтому она торопливо продолжила:

– Направо пойдёшь – смерть свою найдёшь, а прямо пойдёшь – в Царство Обмана попадёшь.

За камнем, как на сказочном распутье, расходились три дороги.

Ваня смотрел на возникшую у них на пути загадку и напряжённо думал. Маша же, чисто по-женски, пребывала в состоянии некоей эйфории.

– Нет, в Царство Обмана меня совсем не тянет, а тебя?

Ваня молчал.

– Я думаю, нужно идти налево. «Свобода, равенство, братство» – это лучше, чем «смерть свою найдёшь». Ты как думаешь?

Ваня по-прежнему молчал, поэтому Маша дёрнула его за руку.

– И тем более Царство Обмана! Слышь, давай пойдём налево.

– Давай, – согласился Ваня. – Налево как-то привлекательнее.

– А можно я тебя за руку возьму? – Маша застенчиво опустила глаза.

– Возьми. А зачем тебе?

– Мне так спокойнее.

– Смотри-ка, совсем, как хорошая девочка! – удивился Ваня.

Какое-то время они шли молча, внимательно глядя под ноги. Чёрные птицы вели себя агрессивно, поэтому нужно было обходить места их наибольшего скопления.

– А что это здесь с васильками? – Маша даже остановилась от неожиданности.

– Да и васильки ли это? – Ваня был поражён не меньше Маши.

Васильки в этой части поля были, действительно, не очень похожи на цветы. Одни из них, с большими головками на толстых ножках, больше напоминали грибы с синими шляпками. Другие, совсем маленькие с тоненькими стебельками, сгибались пополам, упираясь головками в землю. Зато пшеницы здесь было достаточно много, но она почти вся была сломана, и тяжёлые золотые колосья лежали на земле и гнили. Но самое странное было в том, что всё здесь: и васильки и колосья, – были залиты чем-то красным.

– Что это за краска? – сдавленным голосом спросила Маша.

– Я думаю, это кровь. Посмотри, здесь даже земля пропитана ею.

– Почему кровь? – не унималась Маша. – Почему здесь всё залито кровью?.. Ваня, уйдём отсюда, пожалуйста. Я не могу здесь больше находиться. Мы ещё можем вернуться к камню, он должен быть где-то рядом.

Не дожидаясь ответа, она развернулась в обратную сторону и сделала несколько торопливых шагов, увлекая за собой своего друга. Ваня не сопротивлялся. Ему тоже хотелось поскорее уйти от увиденного, но не успели они сделать и десяти шагов, как почувствовали, что назад у них дороги нет.

– Что это? – испугалась Маша.

– Я не знаю. Похоже, назад дороги нет.

– Почему нет? – Маша задрожала от страха.

– Потому что её нет…

Это были последние слова, услышанные Машей, потому что в следующее мгновение поднялся страшный ураган и покрыл поле Васильково чёрным покрывалом, под которым исчезло всё: и друг Ваня, и сломанные колосья, и странные васильки на пропитанной кровью земле…

Фонарь, залепленный мокрым снегом, освещал автобусную остановку тусклым светом. Была почти полночь. На остановке не было никого, кроме чёрно-белой кошки, свернувшейся клубком на скамейке в углу.

Когда на остановке появилась женщина и села на скамейку, кошка поднялась, бесшумно подошла к ней и стала тереться ухом о заснеженный рукав пальто. Кошка тёрлась и тёрлась, но женщина не обращала на неё внимания. Тогда кошка замурлыкала и несколько раз носиком дотронулась до неподвижной руки. Но и это не произвело на женщину никакого впечатления. Кошка осторожно подняла лапку и поставила её мягкой подушечкой на колени посетительницы автобусной остановки, но та опять никак не отреагировала. Тогда кошка поставила вторую лапку и через мгновение уже сидела на коленях, где чувствовала себя намного уютнее, чем на засыпанных снегом холодных досках скамейки.