– Да, господин, – ответил Катон.

– И что с ним случилось?

Катон сунул руку в свой кошель, достал оттуда небольшой предмет и бросил его на стол – он упал с негромким стуком. Центурион Синий не мог удержаться и с отвращением наморщил нос, глядя на отрубленный палец с надетым на него кольцом всадника, принадлежавшим Луркону. Катон внимательно наблюдал за его реакцией. Палец он отрубил у какого-то трупа посвежее из тех, что выплывают в Тибр из устья Большой Клоаки. Это было нетрудно – отрубить палец и напялить на него кольцо Луркона. Это сочетание, решил Катон, только усилит эффект и убедит Синия гораздо лучше любого их с Макроном заявления, что они вдвоём убили командира своей центурии. Синий поднял палец со стола и, немного помолчав, удовлетворённо кивнул и положил палец обратно на стол. Потом взглянул на Катона.

– Очень хорошо. Полагаю, что вы двое как раз такие парни, на которых я могу в конце концов положиться. Ваш опыт и умение пригодятся нам в ближайшее время. Очень пригодятся.

– А как насчёт полагающихся нам денег, господин? – спросил Макрон. – Капитон говорил, что ты заплатишь нам ещё тысячу денариев, когда работа будет выполнена.

– Конечно, вам причитается награда. Вы ж не думаете, я уверен, что я не выполню условия нашего соглашения, не так ли?

– Уверенность очень дорогое удовольствие в наше время, – сказал Макрон. – Ты мне платишь, тогда я тебе доверяю. Попробуешь нас надуть, и кончишь точно так же, как Луркон… мой господин.

Центурион вылупился на Макрона и ответил ледяным тоном:

– Ты мне угрожаешь? Тебе ж отлично известно, какое наказание полагается за угрозы старшему по званию!

– В данный момент ты не старший по званию. – Макрон чуть приподнял губу с выражением полного презрения. – Ты для нас просто сотоварищ по заговору. Или, как кто-нибудь может сказать, изменник, предатель. Единственная разница в том, что ты полагаешь, что делаешь это из высоких соображений, тогда как мы с Капитоном это делаем ради денег.

Катон внимательно следил за другом. Макрон отлично разыгрывал свою партию, точно так, как они договорились, пока шли через лагерь к зданию штаба. Было важно показать, что у них с Макроном имеются стоящие мотивы, чтобы присоединиться к заговору.

Синий медленно кивнул:

– Понятно. А скажи-ка, может ли кто-то из вас действовать исключительно из чувства долга перед Римом? – Он перевёл взгляд на Катона: – Вот ты, например?

Катон скривил губы.

– Это неплохая идея, мой господин, взывать к патриотизму, но дело-то в том, что нет практически никакой разницы, кто конкретно управляет империей, во всяком случае, с точки зрения таких, как мы с Калидом. Кто стоит у власти – император Клавдий или ты со своими друзьями, – не имеет никакого значения для народа Рима или для нас, солдат. – Катон помолчал. – Пока есть император, есть и преторианская гвардия, и мы вполне довольны нашим жалованьем и прочими привилегиями. И ежели ты намерен посадить на трон своего человека, мы всё равно остаёмся при деле, а кроме того ещё и премию получим за предоставленные тебе услуги. Но вот если ты планируешь вообще избавиться от императоров и передать власть обратно в руки сената, тогда мы окажемся в проигрыше, если только не получим значительное вознаграждение прямо сейчас. Так что ты уж прости меня, что я пытаюсь так глубоко заглядывать. Но, в любом случае, я ни секунды не сомневаюсь в том, что вы, заговорщики, не упустите ни единого шанса нажить себе состояние при смене режима. В политике ведь не бывает чистых побуждений, не связанных с поиском личной выгоды. Не так ли, мой господин?

– Ха! Да ты кто такой, Капитон? Солдат или политический философ?

Катон распрямил плечи и встал очень прямо:

– Я солдат. Солдат, который прослужил достаточно долго, чтобы знать, что такое верность и преданность, прежде всего самому себе и своим товарищам. Всё остальное – вздорная болтовня для дураков.

В комнате воцарилось напряжённое молчание. Потом центурион Синий улыбнулся.

– Очень отрадно слышать, что твоя верность прежде всего относится к тебе самому. Подобное качество в людях хорошо известно и понятно. Пока тебе платят, на тебя можно положиться. Пока, естественно, тебе не встретится более щедрый хозяин.

– Истинно так. – Катон кивнул. – И именно поэтому ты и твои друзья прежде всего озаботятся тем, чтобы нам было хорошо заплачено, если вы хотите, чтобы мы оставались на вашей стороне. И при этом, ежели у вас возникнет желание попытаться нас надуть, тогда, обещаю тебе, ты недолго проживёшь, чтобы успеть пожалеть об этом.

Синий откинулся назад с пренебрежительным выражением на лице.

– Мы достаточно хорошо друг друга понимаем. Просто делайте то, что вам говорят, и получайте своё вознаграждение. И храните молчание, когда дело будет сделано.

– Об этом не стоит беспокоиться, – сказал Макрон. – Мы умеем держать язык за зубами.

– Ну, тогда смотри, чтобы всё так и было. – Синий осторожно взял со стола отрубленный палец и положил его в обрывок грязной тряпки. Завернул гнусный предмет и спрятал его в шкатулку, в которой держал стилосы и восковые таблички. Закрыв со стуком крышку, он поднял взгляд на двоих гвардейцев.

– Пока что это всё, – сказал он.

– Ещё не всё, – проворчал Макрон. – Наши деньги.

– Конечно. – Синий встал с места, пересёк комнату, подошёл к прочному шкафу. Снял с шеи ключ на цепочке, вставил его в замок. Сунул руку внутрь шкафа и достал оттуда два кожаных мешочка, затем запер шкаф. Потом вернулся к столу и с негромким звоном положил на него мешочки.

– Ваше серебро.

Катон поглядел на эти два кошеля, быстро прикинул, сколько в них содержимого. И поднял хмурый взгляд на центуриона.

– Сколько здесь?

– По двести денариев в каждом.

– Ты же говорил о тысяче! – взорвался Катон. – Где остальное?

– Остальное получишь, когда дело будет сделано. Только тогда.

– Дело уже сделано. С Лурконом покончено.

– Луркон – только первый шаг. Ваша служба ещё не окончена, ваши услуги потребуются и в будущем.

Катон со свистом втянул воздух и заговорил сквозь сжатые зубы:

– И что ещё от нас требуется?

– Всему своё время. – Синий улыбнулся. – Достаточно будет сказать, что всё окончится очень скоро, и месяца не пройдёт. Тогда вы и получите остальное. Даю слово.

– Твоё слово? – издевательским тоном осведомился Катон, наклоняясь вперёд и забирая со стола мешочки с серебром. Один он тут же протянул Макрону. – Слушай-ка, приятель. В нашем мире только деньги что-то значат. Ты по-прежнему должен каждому из нас по три сотни. А теперь лучше бы тебе сообщить, что нам надо сделать, чтобы их получить. Уж если нам предстоит подставлять голову под топор ради тебя и твоих друзей, я желал бы знать, чего вы от нас хотите.