— То, что люди начинают осознавать происходящее, и в самом деле хорошо.

— Дикон постоянно говорит об этом.

— Дикон! Я думала, что при встрече он говорил совеем о других вещах!

— Да, конечно, но он много говорил и о положении дел во Франции.

— А что он, англичанин, может знать о делах во Франции?

— Похоже, он занимается именно выяснением этого вопроса.

— А он рассказывает тебе, что ему удается узнать?

— Нет. По-моему, все это секретно. Я даже обвинила его в там, что он находится здесь с тайной миссией.

— Направленной, я полагаю, против Франции?

— Не знаю. Он мне не рассказывает.

— Он обворожительный мужчина. Просто не понимаю, как тебе удается сопротивляться ему.

Как и в прошлом, у меня не было секретов от Лизетты, и я призналась, что иногда это нелегко.

Она меня понимала.

— А что если ты выйдешь за него замуж? — спросила она.

— Я поклялась, что никогда не брошу отца.

— Уверена, он бы не потребовал, чтобы ты осталась с ним, если бы знал, что ты будешь счастлива в браке.

— Это значило бы требовать от него слишком многого. Если бы он узнал, что я хочу уехать, он, разумеется, отпустил бы меня. Но ты только подумай, ведь я должна буду забрать с собой и детей. Это было бы слишком жестоко.

— А меня? Меня бы ты тоже взяла с собой?

— Ну, конечно же, и тебя. Тебя и Луи-Шарля.

— Мне кажется, граф относится к Луи-Шарлю с любовью. Ты с этим согласна?

— Я в этом уверена. Луи-Шарль — очаровательный мальчик.

— Мне кажется, граф весьма внимательно посматривает на него, что кажется мне несколько странным, не так ли?

— Я не замечаю ничего особенного. Графу нравятся веселые дети. Отцу страшно не хватает моей мамы, и единственное, что доставляет ему радость, это присутствие в доме детей.

— Его потомков… да. Но то, как он смотрит на Луи-Шарля…

— Ах, Лизетта, оставь свои навязчивые идеи.

— Какие идеи? — резко спросила она.

— Относительно твоего положения в доме. Ты постоянно напоминаешь, что являешься племянницей экономки.

— А разве это не так?

— Так, но это неважно.

— Это неважно… сейчас, — ответила она. — Если эти агитаторы добьются своего, возможно, окажется очень выгодным быть племянницей экономки и очень невыгодным быть дочерью графа.

— Что за абсурдный разговор! Слушай, а как ты думаешь, что будет, если вставить в прическу это зеленое перо? Вот так, под таким смешным углом?

— Очень забавно… и гораздо важнее, чем все нудные разговоры о государственных делах, — она выхватила у меня зеленое перо. — Смотри-ка! Давай вставим его вот сюда, так, чтобы оно торчало сзади. Здорово получается, правда?

Я взглянула на свое отражение в зеркале и состроила гримаску Лизетте, которая наблюдала за мной, слегка склонив голову набок.

* * *

Примерно через неделю после нашего разговора нас посетил герцог Суасон. Появился он совершенно неожиданно, и в доме начался переполох.

Тетя Берта выразила недовольство и заявила, что ее следовало предупредить заранее, однако с присущими ей умением и энергией запрягла в работу весь штат прислуги. Объектом особого внимания стала кухня. Повариха, покопавшись в своей удивительной памяти, припомнила, что герцог во время последнего визита в замок лет двенадцать назад отдал предпочтение особо приготовленному супу, рецепт которого являлся семейной тайной поварихи.

Внешность герцога была заурядной, несмотря на его богатство, которое, я знала, было огромным, и политическое влияние, тоже очень большое.

Он слегка пожурил моего отца за то, что тот почти не показывается в Париже.

— Я знаю, что случилось с графиней, — сказал он. — Печальная история. Эта чернь… следовало бы что-то предпринять. Нашли ли подстрекателей?

Мой отец взволнованно сообщил, что агитатора, подлинного виновника несчастья, найти не удалось. Выдвигать обвинения против толпы было бессмысленно. Начались беспорядки, лошади испугались и опрокинули карету.

— Нам надо положить этому конец? — заявил герцог, — Вы согласны со мной?

— Полностью согласен, — ответил мой отец. — Если бы только можно было найти заводилу…

Я чуть было не попросила герцога прекратить этот разговор.

Мы сидели за столом в большом зале. Тетя Берта и повара сделали все, чтобы кулинарные и домашние пристрастия герцога были полностью удовлетворены. Я была уверена, что даже в собственном доме герцога не относились с таким вниманием к мелочам.

Между тем герцог, казалось, не придавал особого значения мелочам. Он держался просто, дружелюбно, и беседа за столом шла непринужденно.

Однако всякий раз, когда речь заходила о беспорядках во Франции, я с беспокойством поглядывала на отца.

— Необходимо что-то предпринять, — произнес Арман.

Я заметила, что при этих словах он вопросительно посмотрел на герцога, и мне пришло в голову, что он хочет записать его в свой отряд.

— Эти люди становятся опасными.

— Согласен, — сказал герцог, — следует что-то делать. Но что, мой дорогой друг, что?

— Ну, нам следует объединиться…Тем, кто желает поддержать закон и порядок.

— Объединиться… это идея, — воскликнул герцог.

— Мы не собираемся пассивно наблюдать за происходящим, — заявил Арман.

— Безусловно! — подхватил герцог. — Кстати, граф, у вас очень милые мальчики. Я наблюдал за ними из окна. Полагаю, это ваши внуки?

— Один из них, — ответил отец. — У меня есть и внучка. Надеюсь, вы успеете познакомиться с ними до того, как покинете нас.

— Непременно. А у мальчиков есть наставник?

— Очень странно, что вы заговорили об этом. Как раз сейчас мы подыскиваем им наставника.

— Леон Бланшар, — сказал герцог.

— Что это означает, Суасон? — спросил отец.

— Я сказал — Леон Бланшар… лучший из наставников, по словам сына моего кузена Жан-Пьера.

Неплохо бы получить его для ваших мальчиков, но, боюсь, это будет нелегко. Жан-Пьер его не отпустит.

— Я уверен, мы найдем подходящего человека.

— Это будет, нелегко, — заверил герцог. — Плохой наставник — это просто катастрофа, а хорошие ценятся на вес золота.

— Это верно, — согласился отец, Вмешался Арман:

— Теперь нас уже достаточно много. Мы не собираемся стоять в стороне и наблюдать за тем, как толпа бесчинствует в небольших городках…