По мере продвижения работы над этим эссе я отказался от такого разделения задач, поскольку оно больше не давало возможности возвести тот общий дом, который дал бы прибежище в своих стенах обществам — природам, доставшимся нам в наследство от Нового Времени. Не существует двух различных проблем, связанных с репрезентацией, существует только одна проблема. Не существует двух ветвей правления, существует только одна ветвь, результаты деятельности которой разделяются только впоследствии и после общего рассмотрения. Похоже, что ученые предают внешнюю реальность только потому, что они одновременно конституируют и свои собственные общества, и свои природы. Похоже, что суверен предает своих доверителей только потому, что смешивает граждан и огромную массу нечеловеков, которые позволяют поддерживать Левиафана в форме. Недоверие к научной репрезентации происходило только из убеждения в том, что, не будь социального загрязнения, природа незамедлительно стала бы доступна. Недоверие к политической репрезентации происходило из убеждения, что, не будь порчи, идущей от вещей, социальная связь стала бы прозрачной. «Устраните социальное — и у вас будет, наконец-то, верная репрезентация», — говорили одни. «Устраните объекты — и вы наконец-то получите верную репрезентацию», — утверждали другие. Все их споры проистекали из разделения, определенного нововременной Конституцией.

Давайте заново обратимся к этим двум представлениям и двойному сомнению в верности наших представителей, и вот — Парламент вещей определен. Непрерывность коллектива оказывается пересозданной в рамках этого Парламента. Не существует больше голых истин, но также не существует больше голых граждан. Все пространство заняли медиаторы. У Просвещения наконец появилось свое пристанище. Природы присутствуют, но со своими представителями — учеными, которые говорят от их имени. Общества присутствуют, но с объектами, которые с незапамятных времен служат им балластом. Пусть один из уполномоченных говорит об озоновой дыре, другой — представляет химическую промышленность региона Рона-Альпы, третий — рабочих, занятых в той же самой химической промышленности, четвертый — избирателей Лионского округа, пятый — метеорологию полярных регионов, пусть еще один говорит от имени государства — какая нам разница, если только все они говорят об одном и том же, об этом квазиобъекте, который все они создают, об этом объекте-дискурсе — природе-обществе, новые свойства которого нас всех удивляют и сеть которого тянется от моего холодильника до Антарктики, через химию, право, государство, экономику и спутники. Запутанности и сети, у которых не было места, теперь заняли всё место. Именно они должны быть представлены, именно вокруг них собирается отныне Парламент вещей. «Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла».[32]

Мы не должны создавать этот Парламент, пересоздавая все вокруг, призывая еще к одной революции. Мы должны просто утвердить то, что делали всегда, при условии, что пересмотрим наше прошлое, что ретроспективно поймем, до какой степени никогда не были нововременными, и что мы, признавая это, воссоединим две половины символа, расколотого Гоббсом и Бойлем. Половина нашей политики создается в науке и технике. Половина нашей природы создается в обществе. Скрепим то и другое — и политика может начаться снова. Не будет ли этого слишком мало — публично утвердить то, что уже и так делается? Как мы поняли по ходу этого эссе, официальная репрезентация эффективна, именно она в прежней Конституции позволила исследовать гибриды. Если бы мы смогли создать новую Конституцию, мы существенным образом изменили бы направление движения квазиобъектов. Не покажется ли, что мы слишком много ожидаем от этого изменения в репрезентации, которое, как можно подумать, зависит только от клочка бумаги, каким является Конституция? Возможно, но я сделал мою работу философа и составителя, собрав воедино разрозненные темы сравнительной антропологии. Созвать этот Парламент смогут другие.

У нас почти нет выбора. Если мы не изменим наш общий дом, нам не удастся вместить в него другие культуры, над которыми мы больше не можем господствовать, и мы уже никогда не сможем принять в нем ту окружающую среду, которую больше не можем подчинить себе. Ни природа, ни Другие не станут нововременными. От нас зависит изменить нашу манеру меняться. Или напрасно пала берлинская стена в чудесном году двухсотлетия Французской революции, преподав нам этот уникальный урок одновременного краха социализма и натурализма.

ARENDT H. (1963), Eichmann in Jerusalem. A Report on the Banality of Evil, New York, The Viking Press.

AUGE M. (1975), Tlteorie des pouvoirs et ideologie, Paris, Hermann.

AUGE M. (1986), Un ethnologue dans le nrtetro, Paris, Hachette.

AUTHIER M. (1989), «Archinrtede, le canon du savant», in M. SERRES (sous la direction de), figments d’histoire des sciences, Paris, Bordas, p. 101–128.

BARTHES R. (1985), L’Aventure s6miotogique, Paris, Le Seuil.

BENSAUDE-VINCENT B. (1989), «Lavoisier: une revolution scientifique», in M. SERRES (sous la direction de), Elements d’histoire des sciences, op. cit., p. 363–386.

BLOOR D. (1982), Sociologie de la logique ou les limites de Itepistemologie, Paris, Editions Pandore.

BLOOR D. (1983), Wittgenstein and the Social Theory of Knowledge, Londres, Macmillan.

BOLTANSKI L. (1990), L’Amour et la Justice comme competences, Paris, A.-M. Metailie.

BOLTANSKI L. et THEVENOT L. (1991), De la justification. Les economies de la grandeur, Paris, Gallimard.

BONTE P. et IZARD M. (sous la direction de) (1991), Dictionnaire de I’ethnologie et de I’anthropologie, Paris, PUF.

BOWKER G and LATOUR B. (1987), «A Booming Discipline Short of Discipline. Social Studies of Science in France», Social Studies of Science, vol. 17, p. 715–748.

BRAUDEL F. (1979), Civilisation materielle, 6conomie et capitalisme, Paris, Armand Colin.

BROWN R. (1976), «Reference. In Memorial Tribute to Eric Lenneberg», Cognition, vol. 4, p. 125–153.

CALLON M. (1986), «Elements pour une sociologie de la traduction. La domestication des coquilles Saint-Jacques et des marins pScheurs en baie de Saint-Brieuc», L’Annee sociologique, vol. 36, p. 169–208.

CALLON M. (1991), «Reseauxtechnico-economiques et irreversibilites», in R. BOYER, B. CHAVANCE et O. GODARD (sous la direction de), Les Figures de I’irreversibilite en economie, Paris, Editions de I’EHESS, p. 195–230.

CALLON M. (sous la direction de) (1989), La Science et ses reseaux. Genese et circulation des faits scientifiques, Anthropologie des sciences et des techniques, Paris, La D6couverte.

CALLON M. and LATOUR B. (1981), «Unscrewing the Big Leviathans. How Do Actors Macrostructure Reality», In K. KNORR and CICOUREL A. (eds), Advances in Social Theory and Methodology. Toward an Integration of Micro and Macro Sociologies, Londres, Routledge, p. 277–303.