Наркотики — героин, опиум, кокаин, водка — помогали ей заглушить воспоминания об украденном у нее детстве. Травма, особенно детская травма, часто предопределяет склонность человека к аддикции. Конечно, бывают и такие, кто прошел через гораздо худшее и все равно не стал наркоманом, я в этом не сомневаюсь. Просто помните: трудный опыт может закалить личность, но может и разрушить ее. И если вы начнете меня убеждать, что девчонка, которая подсела на героин потому, что у нее украли детство, плохой человек, то можете идти на хер — и йогу свою не забудьте прихватить.

К тому же Ниша сумела преуспеть. Ее неистовые эксперименты не помешали ей хорошо учиться и получить степень магистра психологии, защитив диплом по теме депрессии. Она вообще-то справилась гораздо лучше, чем большинство употреблявших по чуть-чуть и время от времени ребят, которым я продавал дурь в универе.

Наркоманов считают жалкими дегенератами, которые только и думают, где достать следующую дозу. Но нейроученые уже давно доказали, что это совсем не так. В конце 2000-х доктор Карл Харт из Колумбийского университета пригласил крэковых наркоманов в свою лабораторию и провел небольшой эксперимент, предложив им на выбор пять баксов или бесплатную затяжку из трубки, будучи совершенно уверенным, что результаты лишь подтвердят распространенное убеждение: крэк — отец всех наркотиков, и стоит его хоть раз попробовать — назад дороги нет. Игра окончена! Ты забудешь о своей работе, забудешь о том, что надо помыть посуду, потому что отныне ты будешь только курить крэк!

Однако доктор Харт к немалому своему удивлению обнаружил, что в половине случаев нарколыги выбирают деньги! При том что затяжка крэка стоит дороже чем пять баксов. Затем эксперимент провели с метамфетаминщиками, и те показали даже лучший самоконтроль, чем любители крэка: когда он поднял ставки и стал платить по двадцать долларов, почти все участники выбрали деньги. Очевидно, что даже тяжелые аддикты могут думать о чем-то кроме очередной дозы кайфа — не говоря уже о тех, кто употребляет нерегулярно. Наркоман вполне может приносить пользу обществу — точно так же, как «функциональный» алкоголик. Тот факт, что вторые встречаются гораздо чаще первых, скорее всего объясняется тем, что их мы не пытаемся упрятать куда-нибудь. Наркоманам же мы не даем ни единого шанса.

Список наркоманов, добившихся в жизни успеха, может быть довольны длинным: в него входят The Beatles, The Rolling Stones, Лил Уэйн (с его сиропом от кашля), — но давайте отбросим рок-музыкантов и звезд Голливуда и поищем знаменитых наркоманов в других областях деятельности.

Уильям Уилберфорс, известный филантроп XIX века, добившийся отмены рабства в Британской империи и основавший Королевское общество по предотвращению жестокого обращения с животными, а также государство Сьерра-Леоне в Западной Африке, сидел на героине. Карл Саган, авторитетный астроном, автор более шестидесяти научных работ о космосе, известный любитель марихуаны. Стив Джобс описывал кислотный трип как «одну из двух или трех самых важных вещей, сделанных в жизни». А как насчет отца современного психоанализа, Зигмунда, мать его, Фрейда, который тоннами нюхал кокаин? Не говоря уже о Бараке Обаме, который в юности был обычным укурком, а затем стал самым могущественным человеком во всем мире.

Очевидно, что их увлечение наркотиками не превратилось в нисходящее падение по спирали, которое необходимо предотвратить любой ценой. Лишь незначительная доля всех наркопотребителей скатывается до преступной жизни. Большинство просто ловит кайф и… да, собственно, и все. В 1980-х в Нью-Йорке провели аналитическое исследование всех убийств, так или иначе связанных с наркотиками. Два процента составляли убийства, случайно совершенные наркоманами при ограблении; 7,5 % были совершены под влиянием галлюцинаций: кто-то, снюхав слоновью дозу кокса, решил, что обороняется от пришельцев, которые хотят захватить землю. Более 75 % убийств совершили члены банд, ведущих территориальные войны, — это побочные расходы ведения бизнеса. И еще одно исследование, проведенное в 2017 году, показало, что потребители психоделических веществ — например ЛСД и грибов — на 22 % менее склонны к совершению насильственных преступлений, чем люди в среднем.

Даже среди тяжелых аддиктов количество тех, кто ворует телевизоры или грабит старушек, относительно невелико. Они представляют самый край спектра — тех, кто уже достиг дна. Моя двоюродная сестра из России рассказывала, как у них в деревне наркоманы ограбили и убили ее соседа, а затем подожгли дом. Спору нет, преступников нужно найти и наказать, но за то, что они убийцы, — а не за то, что они наркоманы. Кто сказал, что они изначально не были такими? Если ты подонок без наркотиков, то с наркотиками ты тоже будешь подонком. Мало кто кардинально меняется, начав употреблять наркотики, и после одной понюшки кокса превращается из дисциплинированного студента и волонтера в приюте для бездомных собак в убийцу и поджигателя.

Кроме того, важно учитывать широкий контекст, в котором происходят подобные события. Если аддикты совершают преступления ради оплаты своей пагубной привычки, из этого логически вытекает, что причиной тому дороговизна наркотиков, а дороги они потому, что запрещены. Их поставщик — например я — должен получить компенсацию за то, что рискует своей свободой каждый раз, выходя из дома [74].

Если у человека проблема с наркотиками, как ему поможет тюрьма, где день за днем придется торчать в унылой камере? Мы запираем их вдали от семьи, под одной крышей с другими отбросами общества, с которыми они неизбежно будут обмениваться негативной энергией. У них появится судимость, а значит, они потом не смогут найти нормальную работу. А потом мы удивляемся, что, едва выйдя на свободу, они снова принимаются за старое.

И еще у нас существует культура стыда. К примеру, человека тянет на кокаин или мет, потому с ними он чувствует себя увереннее, чем в обычной жизни. Нельзя просто так взять и стать уверенным — уверенность у тебя либо есть, либо нет. Скажем, человек, над которым часто издевались в школе и который на работе занимается рутинным вводом данных, просто не может иметь столько же уверенности в себе, сколько имеет Дэн Билзерян — профессиональный актер, игрок в покер и венчурный капиталист. Итого: если назвать наркопотребителя уродом, вероятность того, что он завяжет с наркотиками, от этого увеличится или уменьшится?

Разумеется, не увеличится. Зато велика вероятность, что он еще больше подсядет. Когда вас уже заклеймили дегенератом и преступником — будь вы наркоман, представитель какой-либо субкультуры, меньшинства и так далее, — это становится самоисполняющимся пророчеством. Вы так часто слышите, как вас называют отбросом, бесполезным наркоманом, что сами начинаете в это верить: «Знаете что? Да пошли вы! Пойду тогда украду что-нибудь». Если общество от вас отказалось, вам некуда пойти, кроме как в любящие объятия таких же наркоманов, где можно ловить кайф, помогать друг другу достать дозу и вместе воровать мелочевку. Вас назвали наркоманом — и вы стали наркоманом.