— Лжешь. — Сирина обернулась к нему. — Но правдой ты бы не заработал поцелуй. — Положив голову ему на плечо, она посмотрела на залив. Солнце осыпало голубую воду золотыми блестками, как бальное платье дамы. — Здесь в самом деле красиво, Бриг. Я рада, что ты смог увидеть землю, где росла твоя бабушка. Что мы смогли увидеть ее вместе. — Слегка поморщившись, она положила руку на живот.

— Ты неважно себя чувствуешь?

— Нет, с каждым днем все лучше с тех пор, как мы приехали сюда. — В моральном отношении это была правда. Но Сирина не хотела говорить ему, как скверно она стала чувствовать себя физически. Сегодня утром боль в спине едва не вынудила ее оставаться в постели. — Родственники твоей бабушки так добры к нам.

— Знаю. Я всегда буду благодарен им и всем, кто давал нам убежище. — Его взор затуманился, когда он посмотрел в сторону другого берега. — Трудно понять, почему они смогли так свободно предоставить убежище англичанину.

— Как ты можешь так говорить? — В ее голосе слышался искренний гнев. Она стиснула его руку. — Это не твоя Англия убивала Шотландию, а только Камберленд с его жаждой крови и разрушения.

— В Лондоне его приветствуют как героя.

— Послушай меня. — Сирина слегка разжала руку. — Было время, когда я винила всех за проступки немногих. Теперь ты любишь меня, так не делай же то же самое. — С улыбкой она положила его руку на свой живот. — В нашем ребенке течет английская кровь, и я горжусь этим.

Бригем привлек ее к себе:

— Ты знаешь, что случится с Мак-Доналдами, если меня найдут здесь?

Сирина и думать не желала о таком.

— Тебя не найдут.

— Я не могу вечно убегать, Рина, подвергая опасности друзей и посторонних.

Сирина нервно вцепилась в дерн. Он был таким зеленым и пах так сладко!

— Да, но какой у нас выбор? За принцем все еще охотятся. Я знаю, что ты беспокоишься о нем.

— Но я также беспокоюсь о тебе и нашем ребенке. — Он сжал ее руки. — Я никогда не забуду последний день в пещере, когда ты была вынуждена защищать меня, убивать ради меня и твоей семьи.

— Я сделала то, что было нужно, что сделал бы ты. Все эти месяцы я чувствовала себя бесполезной, потому что была связана по рукам и ногам. А в тот день все изменилось. Женщина не может присоединяться к мятежу на поле битвы, но может защищать то, что она любит.

— Поверь, я никогда не любил тебя больше, чем в тот день, когда ты держала в руках шпагу и пистолет. — Бригем поцеловал руки Сирины и посмотрел в ее глаза. — Ты можешь понять, что я хотел подарить тебе счастье, а не тревогу и жизнь, состоящую из страха и бегства? Я хотел дать тебе все то, что было моим, но больше мне не принадлежит.

— Бригем…

— Нет, погоди. Я должен кое о чем спросить тебя. Ты сказала, что отправишься со мной туда, куда я захочу. Это так?

Сирина ощутила боль в сердце, но кивнула.

— Да.

— Ты покинешь Шотландию, Рина, и поплывешь со мной в Новый Свет? Я не могу дать тебе все, что обещал, хотя мы не будем бедствовать. Многое из того, что я хотел вручить тебе, останется здесь. Ты будешь только миссис Лэнгстон, земля и люди будут незнакомыми для тебя, для нас обоих. Я знаю, от чего прошу тебя отказаться, но, возможно, когда-нибудь мы сумеем вернуться.

— Ш-ш-ш! — Сирина обняла его. — Неужели ты не знаешь, что я бы отправилась за тобой в ад, если бы ты попросил?

— Я не прошу тебя отправляться в ад, но знаю, какие обещания я нарушаю.

— Ты обещал только любить меня и вернуться ко мне, и ты сдержал слово. — Она покачала головой, прежде чем он успел заговорить. — Ты должен выслушать меня и постараться понять. Недели, которые я провела с тобой при дворе, были чудесными, но только потому, что мы были вместе. Я никогда не нуждалась в таких вещах, Бригем. Титулы, балы и платья ничего для меня не значат. Только ты. — С легким смехом Сирина откинулась назад. — Каждый день в Холируде я боялась сделать ошибку и смутить тебя, дав понять, какую оплошность ты допустил, сделав меня леди Эшберн.

— Что за чепуха!

— Я никогда не стану аристократкой, Бриг. Поэтому я боялась, что ты попросишь меня поехать во Францию, ко двору.

Его глаза прищурились.

— Твоя жизнь была бы легче той, что была в Эдинбурге.

— Но мне пришлось бы притворяться леди, а в душе я тосковала бы по своим бриджам и быстрой скачке верхом.

— Ты предпочла бы отправиться в Америку, имея только сундук с золотом и мечты?

Сирина прижала ладони к его щекам:

— Англия была твоей, а Шотландия — моей. Мы потеряли их и вместе будем строить нашу новую жизнь.

— Я люблю тебя, Рина. Больше жизни.

— Бригем, ребенок…

— Он будет жить счастливо, обещаю тебе.

— Раньше, чем мы думаем. — Сирина усмехнулась и поморщилась. — Думаю, он унаследовал мое нетерпение. Бриг, мне нужны Гвен и мама.

— Но ты говорила, что остается еще несколько недель.

— Дело не в том, что говорила я, — она положила руку на живот, напрягшийся от схватки, — а в том, что говорит он.

Сирина задержала дыхание, потом засмеялась, когда Бригем поднял ее:

— Бриг, это ни к чему. Как бы нам не сломать тебе спину.

Но в этот момент она чувствовала себя невесомой.

— Мадам, — с усмешкой произнес Бригем, — имейте немного доверия.

В последних днях июня, через четырнадцать месяцев после того, как он поднял свое знамя, принц Чарлз высадился на острове Скай, возле Магстон-Хаус. Он был переодет горничной Флоры Мак-Доналд[48], молодой женщины, которая рисковала жизнью, путешествуя с ним и обеспечивая его безопасность.

Принц чудом избежал поимки, но не утратил ни честолюбия, ни энергии, ни романтического флера. Он оставил Флоре свой локон и пожелание, чтобы они могли встретиться снова при Сент-Джеймсском дворе[49].

Бригем недолго виделся с ним. Они говорили, как часто в прошлом, непринужденно и со взаимным уважением. Чарлз не просил Бригема присоединиться к нему в путешествии во Францию, хотя в глубине души надеялся на это.

— Тебе будет недоставать его, — сказала Сирина, когда они стояли в их спальне в Магстон-Хаус.

— Мне будет недоставать его как человека, и я буду горевать о потере того, что могло бы произойти. — Он привлек к себе жену, чувствуя ее тело, вновь ставшее стройным. — Это принц и его дело привели меня к тебе. Мы не победили, Рина, но мне достаточно посмотреть на тебя и моего сына, чтобы понять, что мы и не проиграли. — Обнимая Сирину, Бригем повернулся посмотреть на ребенка, которого они назвали Дэниелом. — Как сказал твой отец, любовь моя, это было не напрасно. — Он прижался губами к ее губам. — Ты готова?