Но судьба распорядилась иначе, она подарила ему лодку.

– Квартал чуть попригляднее Уайтчепела, – заметил Питер. – А все потому, что игорные дома посещают богатые люди и полицейских там значительно больше. Разумеется, без формы. Много не наработаешь, если все от тебя шарахаются.

– Он где-то там, надо идти туда, – отрезала План-Крепен.

– Места мне знакомы, – удовлетворенно заявил Адальбер, вспомнив посещения «Красной хризантемы» и надеясь, что Альдо тоже их не забыл. – Финч может остановиться в чернильно-черном закоулке, есть такой прямо возле кабаре.

Теперь маятник указывал на китайский квартал. И автомобиль с тем же экипажем тронулся в путь.

Как только переехали Редженс, Финч свернул в тупичок, и вся компания вышла из автомобиля. Весь день шел дождь, а когда прекратился, то дымка над Темзой пообещала стать туманом. От пронизывающей сырости резко похолодало. В воздухе пахло углем, торфом, тиной. Ею пропах порт и все окрестные кварталы. Прилив окончился, и река казалась огромным черным зеркалом, в котором отражались фонари судов, стоявших на якоре. Караван барж, два торговых парохода, сухогрузы с товаром вырисовывались темными силуэтами в серой пелене тумана. В сумраке послышалась сирена, и вскоре показался небольшой катер, который направлялся к устью.

– Он где-то неподалеку, – заволновалась План-Крепен. – Я чувствую!

Они свернули в проулок, где вместо мостовой была одна грязь. Низкие убогие хижины кособочились по обеим сторонам. И вдруг красивое здание под крышей с загнутыми краями. Неожиданное здесь, но естественное в Китайском квартале. На уродливых хижинах висели красные полоски с иероглифами, но изысканная каллиграфия не облагородила мрачного квартала.

Редкие прохожие в бесформенных плащах до земли, боязливо сгорбившись, появлялись и растворялись в тумане.

– А не заглянуть ли нам в пресловутую «Красную хризантему»? – предложил Питер.

– Там, кажется, слишком светло, – отозвалась План-Крепен, заметив сквозь грязное стекло горящие кенкеты. – И Альдо там нет. Идемте лучше сюда!

Ясновидящая углубилась в косой проулок, который изгибался вместе с Темзой. Мари-Анжелин, прищурившись, вглядывалась в сумрак, стараясь ничего не упустить. Но было слишком темно, и она не без труда следовала указаниям маятника. Он раскачивался, и это было главное. Вдруг маятник остановился.

– Нет! Только не это! – чуть ли не закричала План-Крепен.

– Что стряслось? – спросил испуганно Адальбер.

Женщина едва могла выдавить из себя членораздельные звуки.

– Он больше не качается! Господи! Будь милостив, избавь нас от такого испытания! Только не он! Только не здесь!

Почувствовав, что Мари-Анжелин на грани нервного срыва, Адальбер взял ее руки и крепко сжал их, чувствуя, что и сам близок к панике.

– В этих кварталах за ударом ножа дело не станет, – шепотом сказал Питер. – И редко когда известно, чей это нож.

И поспешил прибавить, потрясенный горем Мари-Анжелин, которая, как ему казалось до этого, была сделана из стали:

– А может быть, маятник остановился, потому что Альдо изменил направление?

– Улетел на воздушном змее? Мне трудно себе представить, что у него есть какой-то другой вид транспорта. Маятник мне бы сказал об этом. Нет! Я боюсь…

– Да вспомните, что говорил паренек в пивной! Его отправили плыть на лодке! Он был здесь и двинулся дальше!

– А что, если задать маятнику главный вопрос?

План-Крепен и сама хотела это сделать, но боялась и не верила в положительный ответ.

– Да, пожалуй, я все-таки спрошу…

Дрожащей рукой она вытащила фотографию Альдо и маленький аметистовый маятник, потом сосредоточилась изо всех сил.

– Он жив? – спросила она, и почти сразу же голос ее радостно зазвенел.

– Жив! – воскликнула она. – Жив, но неизвестно где. Мы опять не знаем, где он.

Как им было догадаться, что Альдо, лежа на дне лодки, плыл по Темзе к морю и в сердце у него впервые теплилась надежда.

Парой вёсел, которые были у него, он пока не пользовался, дожидаясь дня. А ночью решил выспаться, несмотря на голод. Последний кусок хлеба, раздобытый в Чайна-тауне, он съел.

Вернувшись к Мэри, друзья принялись размышлять, что же могло произойти с Альдо. План-Крепен была настолько подавлена, что не могла с собой справиться, и художница решила сама попросить совета у Ботти. Так она и поступила, позвонив ему. Ботти пожелал поговорить со своей ученицей.

– Я вижу ясно, – объявил он План-Крепен, – ваш друг пытается покинуть английские воды и попасть на любое французское судно, и с него заявить о себе начальнику французской полиции.

– Что можем сделать мы?

– Постараться его найти. Вам нужно плыть вниз по течению. Князь лежит в лодке. Вам будет нелегко, Темза река широкая, на ней большое движение, но если воспользоваться лодкой с мотором, вы сможете быстро вывезти вашего друга из английских вод, и тогда он будет спасен. Еще у меня есть для вас хорошая новость. Не знаю, каким образом, но тесть вашего князя только что прибыл в Лондон. Полагаю, на самолете.

– Да, у него есть самолет.

– Удобно быть богатым. Вам и вашим друзьям удачи! Вы близки к цели.

Ступив на землю Англии, Морис Кледерман отправил вещи в «Савой», нанял машину с шофером и приказал ехать в замок Хивер. По дороге туда ему попадались объявления о розыске зятя и только добавляли ярости, в которой он пребывал с тех пор, как обменялся телеграммами с лордом Астором. Он кипел, и его автомобиль промчался по подвесному мосту с такой скоростью, что стражники едва успели отскочить, чтобы не быть раздавленными.

– Неужели вы? – произнес лорд, появившись у дверей, словно по мановению волшебного жезла.

– Вас это удивляет?

– Я не ждал вас так скоро.

– Ах, вот оно что! Надеюсь, вы также не ждали, что я удовлетворюсь туманными объяснениями и позволю вам спокойно бесчестить мою семью! Морозини вор? Да вы в своем уме?!

Стоящие вокруг слуги ловили каждое слово. Астор, чувствуя неловкость, предложил:

– Пойдемте ко мне. Я не люблю гласности.

– Никто ее не любит. Кроме кретинки Авы, которая пользуется любой возможностью, чтобы забрызгать грязью моего зятя. Благодаря вашей помощи, она, кажется, преуспела, и я не могу в это поверить. Я всегда считал вас своим другом, а у меня их не в избытке, и до сих пор я не ошибался в выборе.

Продолжая говорить, они вошли в комнату, которую Морис Кледерман называл «Святилищем «Санси». Астор показал на пустую витрину.

– Можете посмотреть. Он исчез не сам собой.

– Рассказывайте, – потребовал банкир. – Нет, спасибо, – прибавил он, увидев, что Астор протянул руку к графину с виски. – Я пью только с друзьями, но вы не мой друг, если не верите моему слову!