Иногда технологии развиваются медленно, вползая на одну крохотную ступеньку за другой, иногда – скачком. Зула слышала довод, что эти два этапа нельзя разделить, поскольку экспоненциальный взлет в духе закона Мура, если ненадолго отвести взгляд, покажется прыжком.

Так или иначе, проходя через выставку спортзалов и ресторанов, она чувствовала, что высокотехнологическая индустрия, гордящаяся множеством побед, подползает сейчас к тому моменту, когда замахнется на смерть. Ибо если вы одолели всех других врагов, заработали попутно бесконечное количество денег и сейчас смакуете какое-нибудь исключительное суши или рюмочку односолодового виски тридцатилетней выдержки, ничто не мешает вам спросить себя: отчего бы мне не наслаждаться всем этим вечно? И если вы не верите – а большинство этих людей не верили, – что в стране, откуда ни один не возвращался[25], ждет неизмеримо бо́льшая награда, так почему бы не повременить с переселением в эту страну, насколько позволит технология?

Сложись все иначе, Зула и не подумала бы атаковать смерть в лоб, словно очередную проблему старой экономики на маркерной доске в Кремниевой долине. Однако крушение поезда, начавшееся в миг, когда сердце Доджа остановилось, сделало эту задачу частью ее повседневной работы. Работы, которой она занималась не как исследователь (Зула была геологом), а скорее как нянька настоящих исследователей.

19

На эскизе архитектора приемная Фортрастовского фамильного фонда на шестом этаже выглядела так: посетители в спортивных пиджаках и офисных юбках сидят за столиками, пьют латте и смотрят в телефоны, дожидаясь, когда за ними придут сотрудники с ключ-картами, а за всем бдительно, хотя и гостеприимно наблюдает из-за элегантно изогнутой стойки секретарь на ресепшене.

В нынешних реалиях это оказалась пустая трата места. Они так и не наняли секретаршу на ресепшен; за элегантной стойкой никто не сидел. Офисное кресло из-за стойки давно умыкнули, и там теперь скапливались коробки с расходниками. Посетители не пили за столиками кофе в ожидании сотрудников; сотрудники знали, что они пришли, и наоборот. Дверь в рабочее пространство стояла открытой. Рядом с ней находились включенные в стенную розетку зарядные устройства для двух брендов роботов удаленного присутствия; эти устройства с плоскопанельным монитором примерно на уровне человеческой головы могли разъезжать по офису под управлением людей, которые находятся где-то далеко, но знают нужные пароли и на их компьютерах установлена нужная программа. Даже они уже давно пылились. Фонд купил их сколько-то лет назад, и Джейк частенько «присутствовал» с их помощью на заседаниях из своего дома в Айдахо. Однако с тех пор их вытеснили виртуальные эквиваленты либо более продвинутые роботы, способные ходить по лестнице на двух ногах. Так что, проходя через приемную, которую архитектор изо всех сил старался сделать красивой, Зула чувствовала, что вошла в погрузочный док и помещение для разбора почты.

Она направлялась в свой кабинет – угловой с видом на озеро. Ее путь лежал мимо меньшего из двух конференц-залов. Неровным полукругом спиной к ней сидели человек пять или шесть – судя по одежде, позам и телосложению, очень молодых. К ним обращался Маркус Хоббс, один из руководящих сотрудников компании, который помимо прочего занимался программой летних стажировок. Раньше это делалось по-свойски и как попало, но Маркус указал, что такой порядок чреват для фонда исками или по крайней мере репутационным ущербом. Он выстроил четкую систему информирования, приема и оценки заявлений, проверки кандидатов и отслеживания метрик. Так что пять или шесть ребятишек в конференц-зале были не чьи-то племянники, соседи и друзья друзей, а кандидаты, оставшиеся в процессе отбора, который начался через день после того, как прошлогодние стажеры вернулись к учебе.

Даже не заглядывая в календарь, Зула знала, что почти весь сегодняшний день будет собеседовать новеньких. Поскольку фонд их уже выбрал и оплатил им билеты до Сиэтла, собеседования были в значительной мере символическими. Однако это не означало, что они не важны.

Третьей кандидаткой – последней перед ланчем – оказалась ее дочь. Что стало для Зулы неожиданностью.

София была в худи и джинсах – оттого-то Зула и не узнала ее со спины, проходя мимо конференц-зала. Кроме того, София включила ВУЯЛь в своих очках. Маркус мог бы ее узнать, но Маркус и София, вероятно, никогда не оказывались вместе в одном помещении, и у Маркуса не было особых причин знать директорскую дочку в лицо.

За последние месяцы Зула не раз просматривала анонимное заявление этой кандидатки и сегодня освежила его в памяти перед тем, как та вошла в кабинет. Однако заявления подписывались не именем и фамилией, а только ПАРАНДЖО. Это было обычное дело; более того, Маркус сделал такой порядок почти обязательным, чтобы кандидаты не выигрывали от положительной дискриминации[26] и не страдали от негативной. Так что Зула приметила некоторое сходство между анонимным кандидатом и своей дочерью, но все равно изумилась, когда София вошла в кабинет, откинула капюшон, сняла очки и села.

– Привет, мам.

– Привет, малыш.

Обе на минуту умолкли. София смотрела в окно на горы Олимпик, давая Зуле прийти в себя. Потом спросила:

– Ты знала? Или хотя бы подозревала?

– Нет, – ответила Зула. Потом немного повысила голос: – Я считала, что, если тебе захочется поработать здесь летом, ты просто скажешь мне и мы что-нибудь придумаем.

– Ты на меня сердишься?

– Нет. – Зула ненадолго задумалась и заговорила уже спокойнее: – Наверное, я понимаю, отчего ты так поступила. Если бы мы, в кавычках, что-нибудь придумали…

– Я не была бы настоящим стажером. Да, примерно так я и рассуждала. – София широко улыбнулась: – Мне правда очень приятно, что я прошла отбор.

– Почти.

– В смысле?

– Остался этот этап. Последнее собеседование.

– Ах да. Я не смогла придумать, как его пройти, не раскрыв, что я директорская дочка.

– Кстати, с возвращением. – Зула не знала, так ли надо приветствовать дочь после трехлетнего отсутствия, однако не могла не обронить намек.

Она встала и улыбнулась. София тоже. Они подошли друг к другу, крепко обнялись и на какое-то время замерли. Когда Зула открыла глаза, она через стеклянную дверь кабинета увидела в коридоре Маркуса Хоббса. Он замер на полушаге, шокированный тем, что начальница прилюдно обнимает кандидатку в стажеры, только что вошедшую в ее кабинет. Зула подмигнула ему и сделала знак рукой – заходи, мол.

София, которая ничего этого не видела, разжала руки и отступила на шаг.

– Я проехала через Айову, – сказала она. – Побывала на ферме. Восстановила отношения с родственниками.