Он начал с визита к Урабэ. Возле лавки торговца иностранными товарами он встретил дочь Урабэ, Дзюнко, и та стала умолять Хирату спасти Киёси.

— Киёси невиновен. Вы должны попросить ваших начальников, чтобы его отпустили! — Дзюнко в возбуждении уперлась своими маленькими кулачками в грудь самурая и разрыдалась. — Пожалуйста, я не хочу, чтобы он умер!

— Если Киёси не контрабандист, что же он делал в бухте? — спросил Хирата.

Дзюнко рассказала о том, как Киёси выслеживал таинственные огни, пытаясь поймать призраков и надеясь получить от них такое количество золота, чтобы они могли пожениться.

— Мой Киёси — настоящий самурай. Он никогда бы не нарушил закон. — Она всхлипнула. — Он такой добрый, послушный и верный!

Настолько, чтобы пожертвовать жизнью ради спасения кого-то другого? Хирата вспомнил, как Сано подозревал, что Урабэ помогал Яну Спаену со сбытом товаров на черном рынке. Может, Киёси лгал, чтобы спасти Дзюнко? Ведь за преступления отца она разделила бы его участь…

Делая вид, что осматривает предприятие Урабэ в связи с розысками беглеца, Хирата расспросил торговца, где тот находился в важные для следствия ночи. Урабэ заявил, что во время операции контрабандистов, убийства Пеон и исчезновения Яна Спаена допоздна работал один в магазине. Между тем два обстоятельства заставили усомниться в его шатком алиби и обосновали его участие в контрабанде.

В магазин вошли три вульгарных простолюдина. Покрытые татуировками руки выдавали в них бандитов. Когда они приняли от Урабэ массивный сверток в обмен на пригоршню монет, Хирата заподозрил, что дело нечисто. Потом какой-то ростовщик забрал у Урабэ товары в качестве платы за просроченный долг. Финансовые дела торговца явно оставляли желать лучшего. И если те бандиты орудовали на черном рынке, значит, Урабэ имел контакты для сбыта незаконных товаров.

Затем для обыска магазина прибыли солдаты, Хирата едва успел скрыться. С тех пор уже несколько часов ему ничего не удалось сделать, он просто боролся за выживание, а это совсем не помогало Сано.

Тяжелые шаги вновь возвестили о приближавшейся опасности. Хирата забежал на рынок. Крытые прилавки спасали продавцов, товары и покупателей от дождя. От запаха жарившейся пищи рот Хираты наполнился слюной. Изнывая от голода, он направился к прилавку, где продавались шампуры с жареными морепродуктами и овощами.

— Дайте мне пять шампуров, — сказал он торговцу, — и большую чашку риса.

Тот поставил еду на узкую полку, служившую столом.

— Это стоит десять медяков, господин.

— Я — слуга закона! — Хирата помахал дзиттэ. — Мне незачем платить.

Испуганный торговец покорно отошел к жаровне. Хирата жадно набросился на еду, но его грыз стыд, и он вспомнил слова отца: «Благородный досин не злоупотребляет своей властью, потому что в противном случае оказывается не лучше преступников, которых должен наказывать».

Однако Хирата убедил себя, что его миссия оправдывает воровство, а долг перед хозяином выше сомнений. Покончив с едой, он подошел к продавцу чая и потребовал для себя чашку. Утолив голод и жажду, Хирата почувствовал, как к нему вернулись силы и решимость. Избегая встреч с солдатами и полицией, он направился к берегу.

* * *

Из разговоров с обитателями улицы, где жил старший чиновник Охира, удалось почерпнуть только то, что он живет скромно и пользуется репутацией строгого, законопослушного руководителя. Хирата не выявил ни одного свидетельства того, что Охира имел какую-то выгоду от контрабанды голландскими товарами. На расспросы о переводчике Исино местные жители сказали ему: «Вам следует навестить госпожу Кихара, жену городского казначея. Она сваха, устроившая женитьбу переводчика Исино. Уж она-то всегда очень тщательно наводит справки о перспективных кандидатах на брак».

Они направили Хирату в часть города, расположенную под особняком губернатора. На широких улицах мелкие чиновники и посыльные шныряли между проплывавшими паланкинами; члены административных органов и дипломаты проезжали через ворота обнесенных стенами резиденций нагасакских чиновников; торговцы вели беседы о ценах, доходах и налогах на импортные и экспортные товары. Ни облава по всему городу, ни угроза войны не могли остановить внешнюю торговлю и регулирующую ее бюрократическую машину.

Хирата шел по району так целеустремленно, словно имел законное поручение. Однако в его мозгу постоянно звучал тревожный сигнал; взгляды прохожих настораживали его. Он убеждал себя, что его одежда — прекрасная маскировка и никто не заподозрит, что беглец посмеет дерзко расхаживать в самом средоточии власти Нагасаки. Здесь было меньше солдат. И все же только стремление спасти хозяина удерживало Хирату от бегства.

Отыскав особняк с квадратным гербом над воротами, он сказал стражнику, что хотел бы видеть госпожу Кихара. Стражник, принявший его за клиента хозяйки, вызвал слугу, и тот провел Хирату через сад к дому.

— Ваша обувь и оружие, господин? — вежливо напомнил слуга.

Все существо Хираты противилось тому, чтобы остаться без сандалий, дзиттэ и меча, как того требовал обычай. А что, если солдаты начнут обыскивать дом, когда он будет внутри? Хирата нехотя снял сандалии, надел шлепанцы для гостей и положил оружие на полку, понимая, что отказ вызовет подозрения. Слуга провел его в дом. Из коридора донесся низкий надтреснутый голос:

— Мне нужно полное досье на семью юноши Оно. Обойди магазины, ростовщиков и выясни, каковы размеры их долгов. — Влажный кашель прервал указания. — Проверь квартал удовольствий, посмотри, нет ли там у молодого человека любовницы. Посети его начальство и выясни, планируется ли его рост по службе. Потом узнай, кто его друзья и не было ли у них проблем с законом.

Надежда воодушевила Хирату. Если это говорила госпожа Кихара, то она, видимо, знает все о людях, брак которых устраивает. Он прошел вслед за слугой к приемной. Ее бумажные стены светились желтым светом от лампы. Оттуда вышел самурай с гербом Кихара. Слуга пригласил Хирату войти и объявил:

— К вам господин Ватанабэ Монэмон, госпожа. — Такое имя назвал ему Хирата.

Комната была ярко освещена, прогрета и задымлена. Масляные лампы горели на низком столике; угольные жаровни раскалились. От мокрой одежды Хираты пошел пар. Полная женщина лет шестидесяти, с пергаментной кожей сидела на коленях среди груды подушек, швейных принадлежностей и наполовину законченной шелковой вышивки, изображавшей девушку на лугу. Круглое лицо госпожи Кихары было морщинистым, как моченая слива. Дым шел из длинной серебряной трубки, торчавшей в углу ее улыбавшегося рта, и Хирата заметил, что нескольких из тщательно вычерненных зубов там недоставало.

— Значит, вы ищете невесту, молодой господин? — проскрипела госпожа Кихара. Поклонившись, она жестом предложила Хирате устроиться напротив нее. Самурай сел. — Не желаете закусить?

Рядом с лампами, коробкой табака и спичками на столе стояли чайник, чашки и тарелка с рисовым печеньем. Хотя и чай, и печенье пропахли дымом, Хирата с удовольствием отведал угощение, чувствуя покой от присутствия госпожи Кихары. Она напомнила ему тетушку, которая тоже курила и иногда выполняла роль свахи. Хирата печально подумал о том, увидит ли еще раз ее и других родственников.