— Как вас зовут? — не ответив, обратился я к первому мальчику.

— Я Стивен, а он — Манки.

— Значит, ты утверждаешь, что это папа римский? — обратился я к Стивену, поглядывая на часы.

— Ага.

— А для чего эта голова?

— Ты что, не местный? — отозвался Стивен.

Только сейчас я вспомнил. Ну конечно же! Приближалось двенадцатое июля — годовщина битвы на реке Бойн, когда войска короля-протестанта Вильгельма III одержали победу над войсками короля-католика Якова II. Эта победа ежегодно отмечается сожжением чучела папы римского.

Ребенок поглядел на меня, ожидая ответа.

— Нет, я не из местных, — признался я.

Я закурил и присел на диван с растрескавшейся кожаной обивкой. Дети стрельнули по сигаретке, и я дал им прикурить.

— Ну, что думаешь о папе? — обратился ко мне Стивен, деловито попыхивая сигаретой.

А я думал над тем, что именно в этом следует искать корень всех проблем с протестантами в Северной Ирландии. Они все сделали неправильно: с тем рвением, которое необходимо для сохранения культуры, они празднуют и лелеют память о славном поражении, а не о знаменитой победе. Вот почему Галлиполи, Геттисберг, Косово Поле и Аламо стали краеугольными камнями исторических мифов для новозеландцев, жителей американского Юга, сербов и техасцев. Каждый год шииты празднуют свое истребление, и даже в основу христианства положено прославление казни.

— Папа римский не носит бороду, — сообразил я.

— Вот видишь? — Стивен обратился к Манки, авторитетно покачивая головой и стряхивая сигаретный пепел на пол.

— А сам мне что говорил? — набычился Манки. — Ты сказал, у него борода, как у Иисуса в «Страстях Христовых».

— Не говорил я так! — возмутился Стивен.

— Говорил! — Манки сжал кулаки.

— Нет!

Обо мне уже забыли. Дети готовились броситься в драку.

— Так, ребята, остыньте! Стивен, вот тебе пятерка, сходи и приведи сюда мать, — вмешался я.

Ребенок взял деньги и выбежал из дома. Его брат с подозрением поглядел на меня, затянулся сигаретой и вернулся к работе.

— Ты из Америки? — спросил он после паузы.

— Теперь да.

— И как там жизнь? — спросил он с завистью.

— Точь-в-точь как в кино, — пошутил я.

Ребенок кивнул. Он так и думал.

— Кстати, как-то раз я в супермаркете видел Бейонсе Ноулз. Вот это штучка, черт побери! — Я решил подыграть пацану.

— Ты видел Бейонсе в супермаркете?! И что она там покупала? — поинтересовался пацан.

— Она была с Мадонной и Джей Ло. В супермаркете были особые скидки на «Райс Криспиз», и эти девчонки загрузили свои тележки доверху коробками с сухим завтраком.

— Бейонсе покупает «Райс Криспиз»?! — Манки был поражен.

— Именно.

Но прежде чем я успел наврать с три короба про молочные реки в кисельных берегах, дверь гостиной открылась и в сопровождении безмолвного Стивена в комнату вошла полная женщина лет пятидесяти. На голове бейсболка, одета в ярко-желтое платье с рисунком в виде зеленых кругов, на ногах — высокие резиновые сапоги, облепленные песком. В настороженном взгляде читались увертливость и хитрость — мне надо быть начеку. Манки успел загасить «бычок» о пепельницу, но женщина сразу же начала принюхиваться. Схватила Манки за ухо.

— Ай! — вскрикнул он.

— Ты курил, малыш? — угрожающе спросила она.

— Нет!

— Не ври мне, — пригрозила она, еще больше выкручивая ухо.

— Честно, не курил!

— Если бы! Из-за этого и рождаются недомерки вроде тебя. Из-за этого ты и не можешь вырасти, как все нормальные люди!

Это был удар ниже пояса, и оба пацана прекрасно это понимали. Они переглянулись.

— Миссис Макферрин, это я курил. Ребята тут ни при чем.

Она посмотрела на три сигаретных окурка и настороженно оглядела меня:

— Что вы здесь делаете?

— Хотел бы поговорить с вами об одном деле… — начал было я.

— Дело? О, хорошо! Присядьте пока, а я схожу на кухню и принесу чай.

— У меня нет времени, я очень тороплюсь, — попытался остановить ее я.

Глаза женщины сузились. Лицо ее как-то сразу сильно уменьшилось — она стала похожа на аккордеон, выпавший из грузового отсека «Боинга-747».

— Нет чая — нет и дела, — прозвучал ее холодный ответ.

Отказом от гостеприимства я, несомненно, нанес ей оскорбление, а в Ирландии это серьезная ошибка.

— Пожалуй, я бы выпил чашечку чая, если вы не возражаете, — сдался я. Она прошла на кухню, и скоро я услышал, как закипает чайник. Я поглядел на часы. У меня действительно не было времени на всю эту галиматью, но не мог же я начать пытать эту женщину на виду у ее детей. Ребята снова занялись своей статуей.

— Наверное, ему нужно что-то типа пояса, что ли… — заметил Манки, оглядывая чучело.

— А что, папа римский носит разве пояс?

— А эти веревки, которыми монахи подпоясывают свои рясы?

— Что-что подпоясывают? — переспросил Стивен, и мальчики расхохотались. Но мне было не до смеха.

— Миссис Макферрин, мне нужно уже идти! — крикнул я в сторону кухни, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие.

Она вернулась, неся поднос с чашками, чайником и вазочкой с шоколадным печеньем. Налила мне чаю, я взял печенье.

— Ну и сколько вам нужно контрабандного виски? — шепотом спросила она.

— Не понимаю, — ответил я.

— Вы же пришли сюда, чтобы купить виски?

— Нет, нет, я по другому делу. Я ищу Слайдера.

— Слайдера? Понятия не имею, где он сейчас. Я его уже два дня не видела, — недовольно сказала она.

Сердце у меня ёкнуло.

— Миссис Макферрин, это действительно очень важно. У нас со Слайдером давно были дела… в общем, э-э-э… ситуация в принципе такая… Я только что вернулся из Ольстер-холла, где доктор Маккой из Америки проводил «возрожденческую» мессу. И я почувствовал, будто заново родился. Но мне нужно возвращаться в Беверли-Хиллз, где я работаю. После того как я вернулся к свету, мне нужно покончить со всеми долгами. Понимаете, я задолжал Слайдеру тысячу фунтов и хочу вернуть ему долг до отъезда.

Пурга чистой воды, но семя упало на подходящую почву.

Глаза женщины вспыхнули от жадности.

— Ну, сынок, это же просто чудо, ты обрел веру в Господа Бога и прочее… Но я, к сожалению, не знаю, где он сейчас…

— А разве он живет не здесь?

— С недавних пор нет. Хотя… я знаю, кто может подсказать, где находится Слайдер. Маленький Динджер.