Эллиот кивнул.

— Я хочу провернуть это дельце и потом сбыть все с рук, Эллиот. У меня Конни, у меня проблемы со здоровьем, я хочу уладить эту маленькую неувязку, уйти на пике и уступить место молодым ковбоям.

— Как я тебя понимаю. А общая капитализация какая?

— Миллиардов тридцать.

Эллиот помычал что-то себе под нос.

— Думаю, мы сможем сдвинуть рынок четырьмя сотнями миллионов, — предположил Марц.

— У меня сейчас нет столько. Можем утром кое-что скинуть.

— События развиваются быстро.

— Напомни-ка цифры? — попросил Эллиот. — Я не следил.

— Пока пляшет вокруг тридцати одного пункта. Я хочу, чтобы цена поднялась до сорока пяти, согласен на сорок три. Я бы хотел, чтобы мне помогли начиная с тридцати четырех, в самом начале, а на тридцати восьми можешь соскочить, идет?

— Я бы предпочел войти на тридцати двух и выйти на тридцати пяти-тридцати шести.

Марц улыбнулся:

— Так и знал, что ты это скажешь.

— Я знал, что ты знаешь.

— Ладно, отлично. Тридцать два на входе, тридцать шесть на выходе.

— Еще что-нибудь хочешь мне сказать? — осведомился Эллиот.

— Приготовь деньги. И приготовься к ночным торгам. Нам придется драться с шайкой китайских ублюдков, которые ничего не заметят, пока не начнутся их обычные часы торгов.

— Объемы, темпы?

— Я дам тебе знать, как пойдут дела. У меня пока еще не все фрагменты головоломки встали на свои места.

— Но встанут? Не откладывай объяснение до нашей следующей встречи, потому что если я действительно начну аккумулировать средства…

— Я все собираю вместе. Не волнуйся.

— Я слишком стар, чтобы волноваться. Я просто умственно мастицирую.

— Мастурбируешь?

— О нет, это было бы как раз очень даже неплохо. Я сказал — мастицирую. То есть пережевываю.

Собеседники поднялись и побрели по песчаной дорожке между рядами шестифутовых сосен. Когда они подошли к более оживленной части питомника, Эллиот повернулся к Биллу и потряс ему руку:

— Ну ладно, умник.

Билл посмотрел, как Эллиот удаляется нетвердым шагом. Он подождал еще минуту-другую, чтобы убедиться, что Эллиот отбудет первым. Конни-то думает, что ее муж вышел за газетой. Он не любил играть на повышение, за последние пятнадцать лет проделывал это всего четырежды и всякий раз — вместе с Эллиотом. В каждом случае речь шла о небольшой компании, находившейся на подъеме и внезапно столкнувшейся с падением своих акций: что-то подпортило ее репутацию. Игра на повышение — вещь рискованная: можно проиграть, после того как потратишь кучу денег. Цена акций может замереть на прежнем уровне или не очень измениться: возможно, слишком многих убедят совершить фиктивную покупку. Акции даже могут пойти вниз. Подобное уже бывало: объем торгов возрастал, но цена слегка опускалась, так как держатели акций хотели разгрузиться по крупным позициям так, чтобы их при этом не оставили с носом. Кроме того, есть риск, что такую игру на повышение засечет Федеральная комиссия по ценным бумагам. Эллиот — непревзойденный мастер этого искусства, но отсюда еще не следует, что он непобедим.

Я действительно собираюсь играть на рынке, хмуро сказал себе Марц. Черт побери, мне шестьдесят восемь, а я все еще копаюсь в этой помойке. Он нашел свою машину, сел, пристегнулся. Ему нужно прибрать к рукам Тома Рейли и Чена. Собственно, Чен уже у него в кармане: китаец позвонил через несколько часов после того, как получил золотого быка. Они договорились на завтрашний вечер. По телу прокатилась волна агрессии, когда он бросил машину в уличный поток. Нарушая нью-йоркское законодательство, он на ходу раскрыл мобильник и набрал номер своего личного помощника, хотя было субботнее утро.

— Позвони Кеплеру в Китай и переключи на меня, — распорядился он.

Переключение произошло почти сразу же.

— Билл?

— Что у тебя есть на Чена?

— Порядочно. Завязан с самыми большими воротилами. Банки, тяжелая промышленность. Мнит себя господином Вселенной. Сейчас он в Нью-Йорке, ищет свою сестру. Информация от его помощника.

Разумеется, все это ему уже было известно. Но до их завтрашнего ужина он должен узнать больше.

— Он основной инвестор в группе компаний «Двай», которая сейчас на подъеме. Многие из их совета директоров имеют места или связи в руководстве Шанхайской биржи. Очень жесткие инвесторы. У меня такое чувство, что если он соберет вокруг себя несколько крупных шишек и объявит какую-нибудь мощную операцию, нацеленную на американские биржи, они примут его слова на веру. Он заработал много денег для людей, он живет в родной стране, они уверены, что он общается с большими людьми вроде тебя, и они подпишут что угодно, примут вызов. Но он очень лояльно относится к этим людям, Билл, он не станет ни с того ни с сего опрокидывать рынок.

— То есть ему нужна подходящая мотивация.

— Как и всем нам, верно?

Да, подумал Марц, отключаясь. Вот тот фрагмент, которого мне не хватает. Я — старый хрен с больной простатой и женой, у которой роскошные фальшивые сиськи, и теперь мое счастье зависит от того, разберусь ли я в психологии талантливого юного мошенника, вылезшего из шанхайских трущоб. Невероятно смешно, хотя, если вдуматься, в этом есть глубочайший внутренний смысл.

Ему позвонила Вайолет: вот так сюрприз. Он подождал, пока прожужжит дверь, потом поднялся по лестнице. Она лежала в постели при задернутых шторах и курила; на покрывале высилась гора журналов.

— Господи, Вайолет, неужели ты не можешь, ну я не знаю, малость прибраться?

Под одеялом она двинула своим обширным корпусом:

— Не могу, милый.

— Почему?

— Я получила более-менее все, что мне нужно.

— А чего ты хотела?

— Я кое-что услышала. Тебе будет ужасно интересно.

— Что такое?

— Сначала нацеди мне стаканчик, ладно?

Он подошел к столику у кровати. Бутылка, которую он принес накануне, стояла на прежнем месте, только теперь наполовину пустая.

— Ну так вот, Виктор, я поговорила с некоторыми девочками, и они рассказали кое-что про тех девушек, которых нашли на пляже…

— А я-то тут при чем?

— Может, и ни при чем, а что?

Он принес ей выпивку и уселся рядом. Она осушила бокал.

— Я просто подумала, что тебе надо об этом знать, — произнесла Вайолет, и по ее глазам было видно, что она беспокоится. Он уже давно не видел ее такой.

— Ну что такое?

— Там, в машине, была третья девушка.