Лео открыл рот, но, прежде чем он успел придумать какую-нибудь колкость, подоспел Макгрегор с бургером и дымящейся картошкой. Мэддокс с облегчением отправил в рот сразу несколько ломтиков. Он жевал, когда дверь паба распахнулась, и, напустив холодного воздуха, в зал вдвинулась О’Хейган в своих широких удобных джинсах, направившись прямо к бару.

Лео кивнул на нее:

– Вон еще одна идет. Может, у них с Паллорино роман?

– Как жизнь, Лео? – осведомилась О’Хейган, треснув старого детектива по спине с такой силой, что он выкашлял половину виски, которое как раз отпил. На глазах у него выступили слезы, лицо побагровело еще больше. А О’Хейган, напротив, расцвела как майская роза и приветливо помахала Макгрегору. Заказав мясной пирог c темным пивом и бутылку эля, она повернулась к Мэддоксу:

– Ну, дорогой, как вам на новом месте? – Широкая улыбка, открывавшая отсутствие переднего зуба, была искренней.

– Как и мечталось, – улыбнулся в ответ Мэддокс. – Дело крупное, время летит незаметно.

– А вы разве не искали офисной работы и скорого повышения?

Мэддокс взял с тарелки бургер.

– Нет, мне нужно было снова попасть на передний край, понюхать пороху, запачкать манжеты… – И он въелся в бургер. О’Хейган посмотрела на него несколько секунд и поняла, казалось, больше, чем многие.

– Ну пока все как по маслу – запачкаться можно хоть в чем, на выбор. – Она оглядела шумный переполненный зал: – А где Базьяк?

– Гуннар вызвал на совещание, – буркнул Лео.

– Совещание? В такое время? – не поверила О’Хейган.

Лео пожал плечами и уткнулся в свой бокал, заметно помрачнев. О’Хейган кивнула Мэддоксу и отошла к Энджи.

– Колючая проволока, а не баба, – с сердцем бросил Лео.

Мэддокс повернулся к стойке и молча жевал свой бургер и картошку, намереваясь уйти, как только доест. В зеркале он видел, что Энджи отложила кий и присела за столик с О’Хейган. Макгрегор принес им выпить. Энджи улыбнулась словам О’Хейган и захохотала, закинув голову, какой-то остроте Макгрегора. Мэддокс подумал, что Энджи – самая красивая женщина, какую он видел. Он впервые видел ее улыбающейся, смеющейся, и ему страстно захотелось, чтобы она улыбалась ему. Черт, он пьянее, чем думал. Нужно уходить, и поживее.

Он торопливо доел, положил купюру на стойку, благодарно кивнул Макгрегору и зашел на дорожку в мужской туалет.

Однако, выйдя спустя пару минут в коридор, он услышал хриплый голос Лео:

– Это ты, ты чертова болтливая предательница!

Мэддокс быстро обошел перегородку и увидел, что старый детектив преградил дорогу Энджи в тесном проходе, ведущем из женской кабинки к раковинам.

– Решила всех нас отыметь, потому что тебе, блин, никогда не стать настоящим копом…

– Эй, Лео, ты бы шел отсюда, – начал Мэддокс, подойдя, но Энджи так поглядела на него, что он остановился.

– Слушай, Лео, – сказала она холодно и ровно, – сегодня это тебе, так и быть, сойдет с рук. Я вижу, ты перепил и завтра будешь жалеть о том, что сказал. А теперь быстро убрался с дороги и дал мне пройти.

Мэддокс невольно зауважал ее еще больше.

Но Лео наставил палец ей в лицо:

– Ты, ты нас подставляешь, потому что тебе только и надо, что…

– Я сказала, прочь с дороги, Лео. – Мэддокс заметил, как Энджи чуть отставила правую ногу и перенесла на нее свой вес. Она готовилась дать детективу Харви Лео по морде. Кулаки Мэддокса непроизвольно сжались, мышцы инстинктивно напряглись.

– Говорят, тебя видели с этой дешевкой-репортершей. Чего это ты с ней встречалась, Паллорино?

– Последнее предупреждение, Лео. Отошел в сторону сейчас же!

Лео фыркнул, почти вплотную приблизившись к Энджи.

– А что? Что ты сделаешь? Подашь рапорт за сексуальное домогательство? Побежишь жаловаться в профсоюз? – Он взялся за ее грудь: – Поглядим-ка, из чего ты там сделана…

Не успел Мэддокс и глазом моргнуть, как Энджи неуловимым движением схватила Лео между ног. Он замер. Энджи, глядя старому копу в глаза, сжала пальцы.

– Блин! Сука, тварь! – заорал он, согнувшись от боли.

Энджи оттолкнула его плечом и на ходу передразнила:

– А что ты сделаешь, Лео? Подашь рапорт за сексуальное домогательство?

– Козел, – пробормотал Мэддокс, поспешив за Энджи по маленькому коридору, отгороженному от паба. Но не успел он ее догнать, как она сдернула свое пальто с вешалки у входа и вышла на улицу. Неожиданно Мэддокса обогнал Лео, кинувшийся в дверь, как озверевший бык-убийца.

Только этого не хватало.

Мэддокс выскочил в зимнюю ночь, под дождь со снегом, как был, в рубашке.

Лео нагнал Энджи и схватил ее за пальто. Она развернулась, но еще до того, как ее локоть прилетел в лицо детективу, Мэддокс успел дернуть Лео на себя. Того качнуло в сторону, и Мэддокс с левой нанес ему хороший удар в челюсть.

Лео не удержался на ногах и с размаху сел на мокрый тротуар, витиевато выругавшись. Кое-как поднявшись, он пригнулся и кинулся на Мэддокса, как раненое взбешенное животное. Мэддокс ловко повернулся боком а-ля матадор, и Лео пролетел вперед, где споткнулся и спьяну не удержался на ногах, приземлившись для разнообразия на четвереньки.

Мэддокс двинулся на него.

– Эй! – Энджи схватила его за локоть. – Хватит!

Он повернулся к ней, тяжело дыша: адреналин гнал кровь, как товарный поезд. Их взгляды встретились, лица оказались неожиданно близко, и Мэддокс увидел, что Энджи дышит так же часто, как он. Она не отпускала его руку. Падал дождь, превращаясь в мягкую ледяную дымку. Промокшая рубашка облепила торс Мэддокса. За его спиной Лео, ругаясь, поплелся куда-то в темноту, и они вдруг оказались одни. Тишину нарушал лишь плеск воды, падавшей с карнизов, и отдаленный гул машин с шоссе.

– Пусть проваливает, – прошептала она в лицо Мэддоксу и, кашлянув, добавила: – Ты тоже поезжай домой.

Он заглянул в самую глубину ее глаз и увидел то же, что и в ту ночь в клубе, – свечение. Голод. Неистовость. Подспудно бурлящую сексуальную страсть – скорее доминирование, чем подчинение. Но теперь, успев немного узнать Энджи, Мэддокс чувствовал в ней какой-то надлом, и это вызывало в нем любопытство и усиливало разгоравшееся влечение. Энджи интриговала в нем детектива, решалу, защитника и не только… Он приложил ладонь к ее щеке, бледной и блестящей от дождевой влаги, и тихо попросил:

– Поедем со мной, Энджи. Поедем на мою яхту. Закончим то, что начали.

Ее рот приоткрылся, но, прежде чем она успела что-нибудь сказать, Мэддокс наклонился и закрыл ей губы поцелуем.

╬

Энджи напряглась, но ее вдруг охватило слепое, первобытное, свирепое неистовство, начисто вытеснив всякую логику. Она ответила на поцелуй, прижавшись к Мэддоксу грудью, вдавившись низом живота. На краю сознания забрезжили установленные ею самой правила секса: никогда не целоваться, никогда не спать с коллегой, уходить первой и сразу, не называть своего имени, не оставаться на ночь, никакого завтрака на следующее утро… Никогда не выбирать того, кто делает тебя слабее… всегда контролировать ситуацию…