Этого Вольник вынести не мог. Он круто развернулся и пошел прочь. Скоро его догнал Немир.

– Брат, куда ты?

Вольник резко остановился, как баран перед новыми воротами. Он тяжело дышал.

– Почему так неожиданно ушел?

У Вольника мелко-мелко задрожали губы, он с трудом проговорил:

– А чего она... разговаривает!.. Да еще смеется!

– Чего обидного? Разве она над тобой смеялась?

– Она с тем парнем... Ненавижу их!

– Да полно, полно тебе, – успокаивал его Немир. – Поговорят и разойдутся.

– Пусть... пусть расходятся. Только меня она больше не увидит! Пошли отсюда!

Они отправились в селение, впереди Вольник, следом Немир. Перед домами Вольник вдруг остановился, стал о чем-то сосредоточенно думать. Немир терпеливо ждал. Наконец Вольник, тоскливо посмотрев на гулявших, проговорил:

– А почему, собственно, мы должны убегать? Можно остаться на лугах. Только к ней я уже больше не подойду.

– Правильно, брат. Я тоже так думаю.

– Точно?

– Конечно. Что делать в селении весь вечер? С тоски сдохнешь.

– Верно, братишка. Вернемся в хороводы.

Вольник встал в первый попавшийся хоровод, стал ходить вместе со всеми. Только движения были какие-то нервные, и песни он не пел, а хмуро глядел в землю, и вид у него был такой, будто что-то забыл и никак не может вспомнить.

Когда молодежь стала расходиться, к нему подошла Томила, спросила недоуменно:

– Куда ты подевался? Я тебя обыскалась.

Вольник молчал, по скулам его ходили желваки.

– Ты что, обиделся на меня?

Вольник продолжал молчать.

– Но я не понимаю, в чем могла провиниться перед тобой. Может, решил уйти, так и скажи.

У Вольника мелко задрожал подбородок, он проговорил хриплым голосом:

– Этот парень... с калеными орехами...

– Что – парень с калеными орехами? – удивленно спросила она.

– Куда он... делся?

– А и кто его знает. Потоптался возле нас, раздарил орехи и куда-то пропал. Может, к своей девушке ушел, я не следила за ним.

– Это правда? – с робкой надеждой глянул он ей в глаза.

– Конечно.

И вдруг в ее глазах зажегся бесовский огонек. Едва сдерживая смех, спросила:

– Ты что, приревновал к нему?

Он вздохнул и отвернулся.

– Вот глупенький! Я его знаю с детства. У него своя девушка есть. Наверно, они сейчас вместе.

Он стоял молча, не зная, верить или не верить сказанному.

– Ну полно тебе, забудь!

Тогда он повернулся к ней, обхватил руками и прижал к себе.

– Прости, прости меня, несмышленого. Чего я только не передумал!

Расстались они, когда утренняя заря ярким заревом охватила полнеба, и вот-вот должно было выкатиться солнце...

Разбудил его Немир.

– Вставай. Воевода прислал мастера по крепостным сооружениям. Ждет внизу.

– К чему так рано? Пошел он ко всем чертям. Спать хочу! – ответил Вольник и завернулся в одеяло.

– Какое рано? Скоро полдень. Вставай, а то перед воеводой неудобно.

Чертыхаясь, Вольник поднялся, над лоханкой ополоснул лицо, на ходу перекусил кусочек хлеба с холодным мясом. Их ждали откормленные кони, на одном из них сидел мужчина лет пятидесяти, сухощавый, с изрезанным морщинами лицом. Он понимающе глядел на недовольного Вольника, весело подмигнул Немиру и тронул за поводок своего молодого жеребчика. Братья последовали за ним.

Сначала они объехали окрестности Гнездова, потом остановились на высоком холме.

– Охватить укреплениями все поселения невозможно, – говорил мастер, которого звали Ведомыслом. – Слишком много средств потребуется на это, да и защищать такую громоздкую крепость не хватит сил. Стало быть, возьмем только холм, на котором стоит воеводский терем и несколько домов, которые к нему прилегают.

– Мне кажется, – сказал Вольник, – что можно прорыть ров, в который самотеком пойдет вода из реки.

– Вполне возможно прорыть такой глубины ров, – согласился с ним Ведомысл. – Только края рва следует укрепить дубовыми бревнами.

Они сделали еще несколько прикидок. Потом Ведомысл неожиданно воскликнул:

– А к нам гости плывут! Да сколько много!

Действительно, с юга плыло с десяток судов. Равномерно медленно двигались весла, наверно, гребцы налегали из последних сил, чтобы достичь желанного причала у Гнездова.

Вольник и Немир переглянулись. Каждый из них подумал о поручении, которое им дал Гостомысл: проверить правильность сбора пошлин со следующих мимо селения купцов.

В своей горнице братья тихо переговаривались между собой.

– Надо найти такое место, откуда видны будут все суда. Тогда увидим, как собирает пошлину воевода, сколько увозят с пристани и сколько отправляют в Новгород, – говорил Вольник.

– Наверно, дня два-три провозится воевода с купеческими вещами. Какие кипы товара надо перебрать, перекидать, пересчитать и учесть! – возражал ему Немир. – Где мы найдем такое место, чтобы было все видно, а нас бы никто не заметил?

– Надо снять избу напротив пристани.

– Как же! Так тебе и сдадут. Семьи все большие, по десятку детей, да старики в придачу. Где поместимся?

– Тогда сарай какой-нибудь...

– Фу! Со скотом. Вонища там ужасная...

– Подумаешь, какой благородный.

– Ну ладно, потерплю. Но я другого опасаюсь.

– Чего?

– Побоятся нас пустить.

– Это отчего?

– Воевода прознает, представляешь, как им попадет?

– Ничего! Ради денег рискнут. Заплатим побольше, не устоят.

– А отец много денег нам дал?

– Прилично. И резаны есть, и ногаты, куны и даже две гривны.

– Так мы с тобой богачи! – пошутил Немир.

– Пол-Гнездова можем купить! – поддержал шутку брата Вольник.

Они весело рассмеялись.

Вдруг Вольник посерьезнел. Спросил:

– А как сможем увидеть сбор пошлины? Ведь там такие высокие борта у кораблей?

Немир некоторое время озадаченно смотрел на него, потом согласился:

– Да, не разглядеть...

Оба подавленно молчали.

– Надо что-то придумать еще, – наконец произнес Вольник.

– Надо, – согласился Немир.

В этот день им в голову так ничего путного не пришло.