Джон с минуту молчит, стараясь совладать с возмущением. Когда он начинает говорить, его голос по-прежнему спокойный и нежный – в конце концов, он же профессионал.

– Не слышал о нападениях на женщин даже на общественных пляжах, не говоря уже о частном клубе. Наверняка будешь в безопасности и ничем не стеснена, потому что в понедельник и среду эта территория доступна только для женщин.

– Что?! Как если бы я была в Саудовской Аравии! – возмущается девушка, хотя за минуту до этого утверждала, что на совместном пляже не будет чувствовать себя в безопасности. – Разделение полов даже здесь! – говорит она негодуя.

– Никакого разделения полов, – спокойно поясняет мужчина, чувствуя, что кровь уже пульсирует у него в висках. – Предписания эти имеют целью создать из Дубая город, наиболее благоприятный для женщин, – они приобщают их к активному образу жизни и проведению времени на воздухе. Это касается в основном местных женщин, которые часто происходят из традиционных семей. Кроме того, принципы эти ограничивают не прекрасный пол, а, скорее, мужчин.

– В чем это? Они не могут таращиться безнаказанно? – говорит вполне свободно Дарья, потому что наконец-то чувствует себя с Джоном непринужденно. – Они не могут грубо задеть или украсть бабу?

– Речь идет о том, моя дорогая, что женщины всю долгую неделю и в пятницу, субботу и воскресенье имеют возможность позагорать на пляже как в общественных местах, так и в частных, а мужчин пару дней не впускают в два элитарных клуба. Это мы должны возмущаться! Это нас дискриминируют, а не вас! – Джон разъясняет феминистке факт, который сбивает ее с толку.

– А как же я должна одеться в этот бабский день? – отмахивается от абсолютно правдивых фактов женщина, переходя к другому вопросу.

– Если речь идет о купальном костюме, то он свободный, без каких-либо предписаний и запретов, хоть я однажды был свидетелем ситуации, когда полиция вывела женщину, которая вместо нижней части купальника надела стринги.

– Что ж, меня это не удивляет, потому что даже в Польше это шокирует.

– Вот видишь! На общественном пляже можно увидеть полностью одетых арабок и почти полностью раздетых женщин в купальниках. Разумеется, загорание топлес – это харам, поэтому грудь лучше не выставляй, – шутит под конец мужчина.

Любовники с большим аппетитом едят прекрасные изысканные блюда – их подали почти через час. Но они не пожалели об этом: беседа была милой и занимательной. Дарье открылся совершенно новый мир. Девушка предается мечтаниям, как было бы чудесно, если бы они сюда переехали и жили вместе. Если Джон работал в этой стране, значит, у него есть контакты и он мог бы сюда вернуться, если бы захотел. Она решает поговорить с ним об этом, но потом: вначале пусть закончится их первое длительное и волнительное совместное путешествие. Оно началось с неприятностей, и Дарья даже хотела вернуться домой, но теперь она благодарит Бога за то, что не сделала этого: сейчас она счастлива как никогда.

Вторую ночь в Дубае пара проводит уже в другом районе и в новом отеле. Когда они к нему подъезжают, молодая женщина приходит в восторг, а ее сердце переполняется надеждой на совместную счастливую жизнь с этим чудесно преображенным мужчиной. Впервые они любят друг друга спокойно, без доминирования и подчинения, благодаря чему их исключительная любовь не становится хуже, а, наоборот, одухотворена и приносит больше удовольствия как одной, так и другой стороне. Уже почти рассвело, когда Джон кладет Дарье на грудь коробочку с украшениями, которые она примеряла в «Эмирейтс молл».

– Это в знак хорошего начала нашего волнующего отдыха, – говорит он тепло, после чего они прижимаются друг к другу и засыпают глубоким сном.

Дарья уже знает, что, когда утром она откроет глаза, Джона не будет, но сегодня ее это не раздражает, потому что она искренне верит каждому слову мужчины. Перемена в поведении была с его стороны верным начинанием. Он ведь человек-хамелеон, роль обворожительного джентльмена дается ему без труда.

Женщину снова везет пакистанец-шофер, к которому она начинает понемногу привыкать, но никогда не научится доверять, – она отдает себе отчет, что его теперешнее подобострастие по отношению к ней вызвано страхом перед ее любовником.

Пляж при «Джумейра бич парк» оказывается волшебным оазисом, полным как свободных жительниц Объединенных Арабских Эмиратов, так и женщин-традиционалисток, которые только раскрывают свои абаи и подтягивают рукава, выставляя руки на солнце. Для них уже и это жест распущенности, большего они себе наверняка не позволят. Они все же смеются, рассказывают анекдоты, и видно, как счастливы проводить время на свежем воздухе, на берегу залива, без опасности поругания – взглядов мужских развратных глаз.

– Это место только для арабок! – этими словами была встречена Дарья, когда хотела разместиться на свободном пластиковом лежаке под пальмой. – Иностранки слева.

Женщина в черном критически окидывает ее взглядом.

– Так иностранки или немусульманки, ты определись! – не дает себя Дарья в обиду и резко отвечает на прекрасном арабском языке.

– Афлан, афлан![99]

Толстая баба смотрит на нее умильно и нежно улыбается.

– Что нужно сделать, чтобы так отбелить кожу? – спрашивает ее подруга помоложе, которая не закрывает тела и носит нескромное бикини.

– Наверняка мать ее в молоке держала, – отвечает та, что постарше. – Но мне на такую развратницу, как ты, жаль было бы выбрасывать деньги. Ты и сейчас лакомый кусочек.

– Ты пользуешься отбеливающими кремами? – хихикает молодая, не обращая внимания на уколы, – ее можно считать классической арабской красавицей, с копной вьющихся черных волос и черными как уголь глазами. Кожа у нее очень смуглая, удивительно, зачем она ее выставляет на солнце. – Наверняка пользуешься косметикой на основе козьего молока. Я приобрела уже серию средств, но как-то не очень помогают.

– А я, наоборот, хотела бы быть немного смуглее, – отвечает весело Дарья, – потому что в сравнении с моей сестрой я как альбинос. Нам не раз говорили, что мы не из одной семьи. Она – в папу-араба, а я светлокожая – в польку-маму.

– Поделились. – Старшая женщина кивает головой, тянется к пляжному холодильнику и достает из него сладости.

Она обращается к Дарье, держа поднос с пирожными, истекающими медом и маслом.

– Любишь баклаву?[100] У нас она самая вкусная, – нахваливает местная патриотка.

– Мамуль, почему ты так обжираешься? Это вредно! – делает замечание дочка, а та смотрит на нее с улыбкой, довольная заботой, но наминает одно пирожное за другим.