— Оружие или руку? — спросил тот, не отводя глаз от Перри.

— И то, и другое, — усмехнулся Дью. — Но пока не решил, в каком порядке. И перестань ты на него так пялиться. Господи Иисусе! Вы оба, наверное, думали, что никогда не сядете за один стол с парнем, который с вами разобрался.

— Естественно, — нахмурился Милнер. — А у нас что, праздничный ужин старых друзей?

Перри улыбнулся и поднял руку, поманив пальцами. Жест говорил сам за себя: давай, давай, чего же ты ждешь?

— Прекрати сейчас же, Доуси, — сказал Филлипс. — Послушайте, наконец! Перри здесь потому, что он хочет работать с нами. Разве это плохо?

Гигант кивнул.

— Что касается вас двоих, — повернувшись, Дью посмотрел на Баума и Йенса, — хватит, наконец, дурака валять. Просто он поставил вас в невыгодное положение. Вот вы и беситесь, места себе не находите.

Дью холодно посмотрел на Баума.

— Договорились?

Баумгартнер еще несколько секунд неотрывно смотрел на Перри, затем выдохнул и пожал плечами.

— Ладно, черт с ним! — сказал он. — В конце концов, он не единственный придурок, сломавший мне нос.

Филлипс посмотрел на Милнера.

— Ну, а ты что скажешь?

Агент, наконец, отвел взгляд от Перри.

— Твой мальчик сулит нам одни лишь неприятности, Дью, — тихо проговорил он. — Его почерк четко прослеживается по трупам, которые он оставляет на своем пути. Он убивает людей.

— Но они же не люди, — возмутился Перри. — Почему никто до сих пор не может этого понять?

— Хватит, надоело! — отрезал Милнер. — Он чертов психопат, Дью, с ним я обедать не собираюсь.

Йенс встал и швырнул салфетку на тарелку.

— Сядь на место, — сквозь зубы процедил Дью.

— У тебя проблемы? — переспросил Милнер. — Можешь избавиться от меня. В общем, я подожду в машине.

Он повернулся и вышел из ресторана.

Перри опустил глаза на свою пустую тарелку. Может быть, Йенс прав и он просто зарвавшийся псих? Нет. Убитые уже не были людьми. Они были инфицированы и обречены. Они должны были умереть. Все инфицированные должны умереть…

— Не парься, Доуси, — успокоил его Филлипс. — Он вернется.

Может быть, вернется, а может быть, и нет. Перри, в общем-то, было наплевать на этих двух ублюдков. Но… возможно, ему стоило изменить свое мнение. Для Дью их участие, видимо, было важным.

А когда Дью Филлипс считал что-то важным, то с ним стоило согласиться.

ОВСЯНКА

Челси разбрызгала жидкость для розжига по всей кухне. Папа делал из газет большие шарики. Он комкал бумагу, мама обливала их из банки и укладывала в сервант и выдвижные ящики.

Как весело играть с папой и мамой!

— Папа, а ты уверен, что в грузовике у господина Беркла нет оружия?

Папа кивнул. Понимает ли папа, что он говорит? Челси не раз задавалась этим вопросом. Ладно, через пару часов господин почтальон очнется и Челси спросит его лично.

— Папа, а почему у нас нет оружия?

— Зачем тебе оружие, милая? — спросил папа. — Хм… Хочешь меня застрелить?

Челси вздохнула. Теперь она поняла, почему у мамы бывает такой голос, когда она разговаривает с папой. Конечно же, она не собиралась в него стрелять. Зачем ей стрелять в того, у кого внутри есть куколки?

— Чонси сказал, что нам понадобятся пистолеты. Поэтому отправляйся и купи парочку.

— Ну, мы не можем просто пойти и купить оружие, милая, — вмешалась мама. — Есть — как это называется — период ожидания. Так ведь, Бобби? То есть сначала мы подадим заявку, а спустя некоторое время получим разрешение. Сразу нам его не дадут.

Папа кивнул.

Девочка нахмурилась.

— В общем, я знать ничего не хочу! Вы двое должны достать оружие. Если не достанете, то вам придется отлупить друг друга по очереди!

Папа покачал головой.

— Челси, детка… Я не хочу снова лупить твою маму ложкой. Не заставляй меня опять это делать.

— Пожалуйста, — взмолилась мама. — Больше не надо! Нам нужно выяснить, куда лучше пойти. Челси, милая, ты действительно уверена, что мы должны поджечь дом?

— Мама, — поджав губы, прошептала дочь. — Если ты спросишь меня об этом еще раз, то точно получишь ложкой!

— Прости, прости, — пробормотала мама. — Я не буду об этом спрашивать.

— Больше ни слова! — приказала девочка.

Папа начал судорожно комкать газеты.

Челси вылила порцию пахучей жидкости под холодильник. Интересно, а холодильник загорится? Жаль, что она не может остаться и посмотреть. Но Чонси сказал, что они должны поскорее уехать.

Папа щелкнул пальцами.

— Марк Дженкинс! У него точно есть оружие. Пистолеты и охотничьи винтовки — у него все есть.

— Так пойдите и заберите их, — скомандовала Челси.

— Милая, — тихо сказала мама, — добровольно он нам их не отдаст. Нужно подумать, как это сделать.

Челси понадобилось на размышления не больше минуты. Она почувствовала, что маме действительно больше не хочется, чтобы ее били деревянной ложкой. Она не такая, как папа. Мама — защитник, такая же, как и сама Челси. Значит, она может…

— Высуни-ка язык.

Женщина послушалась. Челси пригляделась: у мамочки на языке было множество малюсеньких синих треугольничков. В мозг девочки хлынул поток информации. Каждый из треугольников имел внутри тысячи маленьких ползунов, готовых вырваться и поселиться в ком-нибудь еще. Именно так Челси передала Божью любовь своей маме. А теперь мама готова передать ее другим людям.

— Ты можешь поцеловать господина Дженкинса? Так же, как я тебя?

Папа улыбнулся.

— Это, пожалуй, сработает. Он ведь к тебе неравнодушен, Кэнди.

Мама впилась в него взглядом. Это был уже знакомый уничтожающий взгляд, обычно он сопровождался очередным замечанием о том, какой же папа глупый.

— Договорились? — спросила Челси. — Ты это сделаешь, мама?

— Я… думаю, что смогу.

Мама казалась одновременно грустной и взволнованной. Когда она смотрела на папу, глаза у нее были печальные. Но Челси чувствовала, как мама волнуется при мысли о том, что ей выпало передать кому-то Божью любовь.

Женщина откашлялась.

— А что будет, когда я его поцелую?

— Он довольно быстро заснет, — объяснила Челси. — Тебе, наверное, придется провести с ним не больше часа. А потом, говорит Чонси, он почувствует себя плохо и захочет поспать, точно так же, как господин Беркл. Как наш почтальон. Ты же сделаешь это, мамочка? Ты можешь часок поиграть с господином Дженкинсом?