О чем он думает? Он зол, расстроен, не поверил мне?

Парень откашливается и спрашивает:

– Ты нашла карту в комнате отца, когда я там был?

– Прости, – искренне извиняюсь я.

Понимаю, что причинила ему боль.

Он смотрит на свои колени, потом снова на меня. Наверное, сейчас спросит еще что-нибудь о карте, но он говорит:

– А ты смелая – одна поплыла на остров.

– Смелость и отчаяние всегда идут рука об руку, – говорю я, выдавливая легкую улыбку.

Он улыбается в ответ.

– Натан, я хотела тебе кое-что показать.

Достав старый телефон, устанавливаю на столик и включаю видеосообщения Лори. Он, склонившись к экрану, смотрит в телефон, а я слышу исходящий от него аромат мыла и мятной свежести. Замечаю, что кончики его бровей выцвели на солнце, а на скуле – бледный шрам. При виде места крушения самолета глаза Натана наполняются слезами.

В этой аварии были и другие жертвы – об этом легко забыть.

Досмотрев последнее видео, он поворачивается ко мне:

– Ты не сдалась, пошла до конца.

– Что толку? – развожу я руками.

– Ну, может, полиция найдет что-то еще? Выяснит больше?

– Может быть.

Некоторое время мы молчим.

– Утром я лечу в Перт, – сообщает он. – Похороны в среду.

Его семье есть кого хоронить, с кем прощаться… Стискиваю зубы, чтобы не сказать, как ему завидую.

– А ты куда?

– Сначала забронирую рейс.

– А потом?

Глядя в куполообразный потолок, я отвечаю:

– Потом надо как-то жить дальше. – Чувствую, он на меня смотрит. Старательно разглядываю резные узоры на деревянном потолке, чтобы не заплакать. – Я не знаю, как жить без нее.

Какое-то время он молчит, а потом говорит:

– А ты не думай, какая у тебя будет жизнь. Просто верь, что справишься.

Он произносит эти слова так убежденно и с такой нежностью, что я отрываю взгляд от потолка и замираю.

Мы молча смотрим друг на друга. Я слышу, как стучит мое сердце.

Он встает с кресла во весь свой огромный рост.

– Мне пора возвращаться, – произносит он.

Я тоже встаю.

«Ну вот и все», – думаю я.

– Знаешь, а я бы с тобой поехал, – говорит Натан.

Я на мгновение теряюсь. Потом понимаю: он имеет в виду поездку на тот остров. Он поехал бы со мной, если бы я рассказала о найденной карте.

– Ты не доверилась мне.

Я не умею доверять.

Пристыженно опускаю взгляд.

– Что ж, Эрин, прощай, – говорит он и направляется к выходу.

Внезапно меня пробивает как током: я не хочу, чтобы он уходил! Увы, у меня нет сил, чтобы что-то исправить.

Я одиноко стою посреди зала, а мимо проходят, шумно смеясь и разговаривая, толпы отдыхающих постояльцев.

Заметивший меня официант подходит и, улыбаясь, произносит:

– Добрый вечер! Вы присоединитесь сегодня вечером к ужину?

Мне нельзя возвращаться в номер, где я останусь наедине с мини-баром и такими манящими перилами лоджии…

– Да, – отвечаю я официанту.

– Будете ужинать одна?

Я киваю.

– Прошу за мной, я покажу столик.

Мы проходим мимо столов, заполненных семьями и дружескими компаниями; разговоры текут рекой и пузырятся смехом в ночном воздухе, пропитанном специями и сладким ароматом жареного кокоса.

Оказавшись в этом ресторане, я понимаю, что должна сделать еще кое-что.

Я касаюсь плеча официанта.

– Можно я сяду там? – Указываю на угловой столик на краю террасы, откуда открывается вид на освещенный сад. Когда-то я уже там сидела.

Официант кивает и провожает меня в дальний угол.

Я опускаюсь в плетеное бамбуковое кресло. На столе мерцает свеча в стеклянной банке, отбрасывая крошечные дрожащие тени. Я заказываю напиток, не заглядывая в меню. Официант убирает со стола приборы для второй персоны.

Когда он уходит, я пытаюсь расслабиться, настраиваясь на успокаивающий звук бьющего чуть поодаль фонтана, но мой взгляд прикован к одной точке – пустующему напротив меня стулу.

Именно здесь два года назад сидела Лори в первый вечер нашего совместного путешествия. Она пришла на ужин с распущенными по плечам волосами, на ногтях – блестящий розовый лак. Почему я села именно здесь? Может, чтобы покончить с этим? Захотелось немного себя помучить после и без того тяжелого дня?

Мне приносят «Май Тай» со свежей веточкой мяты и кусочком ананаса. Я поднимаю бокал перед пустым стулом.

– За тебя, Лори.

Люди за столиками смотрят… Ну и что? Смотрите дальше – представление только началось.

Отпиваю коктейль – какой же приторный! Живот сводит спазмом.

С грохотом ставлю бокал обратно. Меню отодвигаю в сторону – аппетита все равно нет. Не хочу заказывать еду, которая окажется в мусорном ведре. Я надеялась, что, если остановлюсь в этом отеле, посижу за этим столиком, выпью такой же «Май Тай», душа успокоится. Я ошиблась.

Достав последние монеты из кошелька, швыряю их рядом с напитком и ухожу.

В дальнем конце ресторана спускаюсь по лестнице, ведущей в сад. Пройдусь в тишине. Искусно освещенная дорожка переходит в деревянный мостик, ведущий к пляжу.

Вот куда я побежала после нашей ссоры, Лори. Оставив тебя, я, пылая гневом, бегала по песку, как ненормальная. Истерила из-за пустяка. Мы с тобой договорились до черт знает какой ерунды, верно? Знаешь, Лори, бывает, споришь из-за чего-то, а предмет ссоры вовсе не в этом! Главное – в другом, но в чем, ты либо не видишь, либо нет слов, чтобы объяснить. Я тут раздумывала, в чем же у нас заморочка?

Ведь той ночью мы спорили не об измене Пита; не о том, как безалаберно я живу; нас обеих что-то не устраивало. Наша жизнь обернулась не так, как мы себе рисовали. Мы потеряли родителей; ты переживала развод. Я, как белка в колесе, крутилась на нелюбимой работе, годами не выбираясь из города. Мы оглядывались друг на друга, чтобы понять, почему все так плохо. Искали виноватого в наших бедах.

Кажется, кто-то идет по деревянной дорожке, выходящей к пляжу. Прислушиваюсь…

Конечно, там никого нет. До моего слуха долетает лишь далекий звук разговоров за столиками, звон столовых приборов, бит музыки.

Дохожу до пляжа. Аккуратными рядами расставлены шезлонги, матрасы уложены на ночь в стопку. Песок залетает в шлепанцы, я снимаю их и захожу босиком в воду.

Что там скрыто в теплых перекатывающихся волнах ночного океана? Он, как живой, лижет мои лодыжки.

Приехав на Фиджи, я ни разу не искупалась. И вот почему: море означает удовольствие, отдых и расслабление, а я этого не заслужила. Я долго верила, что могу испытывать что-то приятное, только если больше не чувствую грусти, страха и горя. Однако чувства не приходят по