В 20:42 мы получили длинную радиограмму из штаба флотилии. Штаб информировал нас, что группа наших эсминцев и миноносцев вступила в бой с превосходящими огневой мощью британскими боевыми кораблями, дислоцированными в квадрате акватории BE 6930. Германский эсминец Z-27 ушел под воду в квадрате BE 3938. Четыре оставшихся эсминца пытались пробить себе путь на запад. Шесть миноносцев пытались ускользнуть на восток. Нам было приказано оказать немедленную помощь команде эсминца Z-27 и атаковать любой вражеских корабль, который мы сочтем возможным.

Несколько минут спустя мы получили дополнение к этой радиограмме. Нас предупредили, что вражеская группа кораблей состоит из крейсеров, эсминцев и прикрывается с воздуха самолетами. Нам было приказано отыскать спасшихся с Z-27, который затонул. Зная температуру воды, мы понимали, что спасшиеся долго не протянут при таком холоде.

Мы поймали себя на том, что нас слегка трясет против нашей воли, наполовину от холода, наполовину от возбуждения. Прошло уже много времени с тех пор, как мы побывали в бою – по нашему мнению, даже слишком долго. И вот нам выпал шанс сразиться с военным кораблем противника! Слава от потопления вражеского крейсера заполнила наше воображение.

Нашей первой задачей было, однако, спасение этих парней с Z-27. Мы вошли в указанный нам квадрат акватории ранним утром 29 декабря. Состояние моря ухудшилось, видимость резко сократилась. Заметить спасшихся при таком состоянии моря стало по меньшей мере вызовом для нас. Учитывая размер бушевавших волн, нашим единственным шансом на обнаружение спасшихся было, если бы мы одновременно с ними оказались на самом гребне волны. Все это не внушало нам оптимизма. Тем не менее мы начали собирать все наши шерстяные одеяла, а Томми – заваривать кофейник за кофейником горячий кофе. Мы искренне молились, чтобы нам удалось спасти из бушующих волн хотя бы кого-нибудь из наших боевых товарищей.

В 01:40 заметили красную ракету почти прямо за кормой нашей лодки. Развернувшись, мы начали поиск, идя зигзагообразным курсом. Пару часов спустя мы заметили двух германских моряков, держащихся на воде в «круглой лодке» – рассчитанном на одного человека спасательном плоту, сконструированном так, чтобы помочь попавшим в воду людям выжить в условиях зимнего моря. Холодные ледяные волны весьма осложнили их спасение, но в конце концов нам удалось вытащить их из воды. Они были слегка ранены и промерзли до мозга костей. Они дрожали от переохлаждения, поэтому мы сразу же отвели их в отсек электродвигателей и сняли с них промокшую одежду. Растерев их, чтобы восстановить циркуляцию крови, мы дали им сухую одежду и уложили в теплые постели.

Тем временем погода продолжала ухудшаться. Хлестал резкий северный ветер, срывая верхушки волн. Видимости с мостика не было практически никакой. В довершение всех неприятностей перестал срабатывать Wanze, наш новый компактный детектор радарного облучения. Мы все думали только о бедных парнях, болтающихся где-то в этой ледяной воде, и о том, сколь малы наши шансы обнаружить их, пока еще не стало слишком поздно.

Несмотря на малые шансы, Ланге, промокший и продрогший, не уходил с мостика, продолжая надеяться хоть на какой-то шанс. Мы все видели его, стоящего на мостике, курящего сигарету за сигаретой и отдающего команды, перекрикивая рев ветра. Он напоминал «глаз урагана»: совершенно спокойный столп, окруженный яростью волн.

Еще одно подтверждение того, что он был командиром, которым мы могли гордиться.

Наш командир, в свою очередь, безмерно доверял нам. Уже после войны Ланге сказал лично мне, что был впечатлен нашим профессионализмом. Он никогда не сомневался в том, что мы были прекрасно подготовленным и способным экипажем, и был очень счастлив, что получил такой сработавшийся, а не собранный с миру по нитке экипаж. Это абсолютно опровергает мнение некоторых других писателей о том, что наш боевой дух был сломлен после самоубийства Чеха и что наш экипаж должен был быть после этого «раскассирован» по другим лодкам.

В течение часа мы рыскали зигзагообразным курсом в поисках спасшихся. При трехметровых волнах, обрушивающихся на верхнюю палубу, видимость была практически равна нулю. Но о том, чтобы сдаться и прекратить поиски, вопрос даже не стоял. Стоя на мостике, Ланге и остальные вахтенные изо всех сил напрягали зрение, чтобы заметить что-нибудь в темноте. Под палубами мы продолжали держать все необходимое в готовности для поступления спасенных. Мы не могли перестать думать об этих бедных парнях, открытых леденящим порывам ветра и волнам моря. Мы молили Бога, чтобы Он унял ветер и волны и избавил их от неизбежной судьбы, которая ждет всех моряков, попавших в зимний океанский шторм.

Перед рассветом один из вахтенных на мостике заметил, что за гребнем особенно большой волны что-то промелькнуло. Когда мы приблизились к этому месту, увидели семь спасательных плотов, связанных вместе. Ланге сманеврировал так, чтобы наша боевая рубка прикрыла эти плоты от порывов ветра. Когда мы подошли ближе, обнаружили, что там были германские моряки – более двух дюжин человек. Они были в плачевном состоянии, едва способными схватить спасательный трос, который мы бросили им. Одного за другим мы втащили этих людей к себе на борт.

Последним покинувшим спасательный плот был капитан третьего ранга Вирих фон Гортцен, командир миноносца Т-25. Нет необходимости говорить, что он был весьма признателен нам за их спасение. Он рассказал нам, что миноносец был потоплен артиллерийским огнем во время дикой стычки с английскими крейсерами48. В ходе нашего возвращения обратно на базу мы выяснили, что его Т-25 спас экипаж одной из наших подводных лодок, U-106, которая была атакована британским самолетом в Бискайском заливе в начале прошлого года. Мы были рады отплатить тем же нашим боевым товарищам по кригсмарине.

Каждый человек из экипажа, не занятый на вахте, старался как-то обиходить только что спасенных парней. Эти парни были в жалком состоянии! Несколько человек из них были в глубоком гипотермическом шоке. Одной из самых острых проблем было найти место для всех. Поскольку мы только что вышли из порта, наши палубы и все укромные места на лодке были забиты провизией. В лодке не было места даже для того, чтобы как-нибудь пристроить собаку, не то что человека. Несмотря на то что лодка была набита людьми, как консервная банка – сардинами, мы старались не показывать спасенным морякам, что они являются причиной этого.

Тем временем погода продолжала ухудшаться. Спасенные нами моряки не привыкли к движениям нашей лодки и ходили с зелеными лицами. Испорченные штаны были сняты и брошены, но большая часть из них оказалась в трюме. Спасенные постоянно извинялись за устроенный ими беспорядок, но мы старались поднять их настроение шутками.

– Да не беспокойтесь вы об этом, – заверяли мы их. – Это всего лишь значит, что наш кок Тони решил устроить себе день отдыха. Попозже он все это дело соберет и сварит похлебку. Это только сократит расход наших собственных продуктов.

Подобные грубые шуточки лишь поднимали настроение спасенным.