Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А нужно ли это делать?
— Сами ограждения остались целехонькими, они плавают над более старыми частями дворца… Камни оберегов тоже. Если вернуть на место ключ-камень, ограждения вернутся на свои привычные места, и воинству придется бежать, чтобы не остаться внутри. Они понимали, что Грандье вынул камень скорее всего сразу после того, как попал во дворец, однако этот факт ничего не говорил о том, где теперь следовало искать похищенный оберег.
— Он мог спрятать камень где-нибудь в пределах замка, а скорее всего отдал Донтану в ту самую ночь, когда тот был при дворе, чтобы он укрыл его где-нибудь в городе. С тем же успехом можно искать один-единственный камень в каменоломне.
— Но это совершенно особенный камень. Если бы я сумела добраться до любого из камней-оберегов и отбить от него кусочек, — медленно произнесла Каде, — то, прибегнув к заклинанию, сумела бы отыскать и сам ключ-камень.
Томас нахмурился:
— Как?
— Многие годы назад, когда камни легли в ткань ограждающего заклинания, они как бы слились воедино. Обереги сохраняют эфирную ткань даже сейчас, когда вместе с ключ-камнем исчезла ее основа. Примерно так можно по волоску отыскать человека. — Она потрогала раковину и, досадуя на себя, сказала: — Мне следовало бы подумать об этом вчера, прежде чем мы оставили дворец.
— В старых дворах нет камней-оберегов. А идти в другие части дворца было тогда не менее опасно, чем делать это теперь, — заметил он. — И у тебя были другие заботы. А если ты пойдешь со мной, то сумеешь ли во дворце совершить свое заклинание и обнаружить ключ-камень?
Каде подумала какое-то мгновение, обводя взглядом диковинки, разложенные на полу.
— Нет. Или честность сделала из меня дуру?
— Не думаю. Это я сделался настолько дураком, что ожидаю от тебя честности. — И тут Томас понял, что так оно и есть на самом деле. Он был готов поверить ее словам, даже если Каде преследовала лишь свои собственные цели.
Каде все смотрела на раковину, покойно лежавшую на ее перевязанной ладони.
— И что же мы намереваемся делать? — Она сжала кулак и вновь открыла ладонь. Раковина исчезла.
— Не играй в застенчивость, она тебе не идет.
Каде вновь извлекла раковину из уха и впервые, кажется, пронзила его насквозь взглядом.
— Ну хорошо, ты согласишься, чтобы я сопровождала тебя, или же нам придется затеять из-за этого шумный поединок, привлекая к себе внимание и сплетни всего дома?
Вздохнув, Томас поднял глаза к потолку.
— Уж и не знаю; хороший поединок, пожалуй, помог бы мне разогнать кровь.
Капитан достаточно серьезно решил попросить Каде сопровождать его в этой вылазке. Она куда лучше его могла избежать любой опасности; к тому же с ее помощью шансы на успех возрастали.
Каде вновь заставила раковину исчезнуть. Прислонилась к спинке кресла, в котором расположился капитан, и обнаружила ее в ухе Томаса.
Потом он увидел, как раковина появляется из ее рукава, и любезным голосом молвил:
— Прочь с моих глаз.
— Итак, мы идем вместе? — Каде улыбнулась.
— Да. И оба окажемся в дураках, — рассмеялся Томас.
Фалаиса не стала жаловаться, услышав о новой предстоящей ей поездке. Она так же стремилась покинуть дом Авилера, как гвардейцы старались отправить ее в дорогу.
Присутствие королевы заставила Авилера предложить ей лошадей, слуги приготовили их в большом крытом дворе, примыкавшем к конюшне. Дыхание животных несколько согрело просторное помещение, казавшееся оттого, наверное, самым уютным во всем дворце. Однако не тепло определило число городовых стражников, явившихся проводить отъезжающих, а скорее всего приказ Авилера.
Томас отсылал из крепости всех гвардейцев, которые уцелели после бегства, — даже тяжелораненых. Авилер, должно быть, усмотрит в этом самое низменное недоверие, но в эти мгновения мнение Верховного министра о его персоне заботило Томаса в самую последнюю очередь.
Он отвел в сторону Лукаса, пока Гидеон помогал Фалаисе подняться в седло, и сказал:
— Я не поеду с вами. Я возвращаюсь во дворец.
Томас не рассчитывал, что подобное решение удостоится хорошего приема, и не ошибся. Не веря своим ушам, Лукас обратился к нему:
— Почему?
И он еще спрашивает, подумал Томас. Вряд ли ради скуки можно придумать себе такое дело.
— А как ты считаешь? Дензиль направился именно туда. Он должен понимать, что мы увезем королеву отсюда. А раз так, ему незачем возвращаться.
— Ну а если его там нет?
— Если он там, то лучшего шанса уложить его мне не представится. Если же нет, то по крайней мере взгляну на то, что там происходит, прежде чем возвращаться в Бель-Гарде. — Томас не знал, посылал ли Авилер кого-нибудь из своих людей, чтобы проследить за Дензилем. Скорее всего нет. Однако расспросы могут выдать его собственный план. Маловероятно, чтобы Авилер был соучастником Дензиля… только и Гален Дубелл не казался никем иным, кроме себя самого.
— Возьми с собой кого-нибудь еще, Томас. Иначе поеду я, — настаивал Лукас.
— Не надо. Дело дурацкое, а я не Роланд, чтобы посылать человека на верную смерть, если мне в голову пришла идиотская мысль. — Томас огляделся. Негромкий разговор обоих гвардейцев, похоже, привлек внимание городовой стражи, собравшейся у конюшен, и самого лорда Авилера, следившего за ними с узкого балкона на втором этаже перед сводчатой дверью, уводившей внутрь дома.
Заметив это, Лукас постарался изобразить спокойствие.
— Ты поедешь один? — спросил он.
Томас, к собственному удивлению, обнаружил, что колеблется, словно бы перед важным признанием.
— Нет, со мной будет Каде. — Лукас вздрогнул. — Она кудесница и поможет мне проникнуть внутрь без шума.
— Понимаю… понимаю. — Лейтенант колебался. Он поглядел на гвардейцев, уже поднимавшихся в седла и с нетерпением дожидавшихся приказа. — Она может сделать это и без тебя. Зачем тебе ездить?
Томас покачал головой:
— Она только считает себя непобедимой. На деле это не так.
— Как и ты сам, — похлопал Лукас по плечу друга. — В твоем нынешнем состоянии ты будешь только мешать ей.
— Если я не вернусь, горевать будет некому.
Томас вложил в эти слова больше пыла, чем ему хотелось бы, но Лукас как будто бы понял, что словопрения на эту тему никуда не приведут. И заверил:
— Я буду ждать тебя здесь.
— Мне нужно, чтобы ты отправился с Фалаисой.
— Это может сделать и Гидеон. Он не дурак и сумеет доставить ее в целости и сохранности.
Оба помолчали. Не желая продолжать тему — во всяком случае сейчас, здесь и перед свидетелями, — Томас сказал: