не было другого выхода, кроме как придерживаться договора в Труа. Отказ от него полностью или даже частично аннулировал бы юридическую основу их притязаний на французский трон и лишил бы всякого оправдания их дальнейшего присутствия в северной Франции[470]. Для арманьяков не могло быть и речи о мире до тех пор, пока англичане не признают Карла VII истинным королем Франции и их послы получили инструкции отказаться от любого английского предложения, которое не включало бы отказ от французской короны. При нерешенном вопросе о суверенитете не могло быть компромисса и дипломатического решения конфликта.

Поэтому Аррасский конгресс как форум созванный для постоянного мирного урегулирования между Англией и Францией был обречен на провал. Все три стороны знали об этом, но весь процесс был блестяще срежиссирован, чтобы возложить вину за неудачу на англичан. В течение августа 1435 года арманьяки постепенно повышали свои предложения. Они начали с повторения унизительных условий, которые Генрих V отверг как неадекватные в июле 1415 года. Поскольку они не учитывали даже поражение при Азенкуре, не говоря уже об английских завоеваниях, которые изменили облик северной Франции с 1417 года, не было никакой перспективы, что они будут приняты. Поэтому, их окончательные предложения казались великодушными, они предлагали уступить все герцогство Нормандия, а также некоторые места в Пикардии и заключить брак с французской принцессой в обмен на полный и окончательный отказ от французской короны, который мог быть отложен на 7 лет до совершеннолетия Генриха VI, и освобождение герцога Орлеанского, за которого будет выплачен разумный выкуп. Тем временем, однако, англичане должны были сдать все другие места, которые они занимали, и вернуть земли и имущество в Нормандии всем тем, кто был изгнан в результате их завоевания[471].

Принять такие условия для англичан было категорически невозможно. Их кажущееся великодушие скрывало тот факт, что от англичан фактически требовали отказаться от всего, что они приобрели во Франции с 1415 года, включая сам Париж, чтобы их король мог обменять свою корону на опустевшее герцогство, из которого были бы изгнаны его собственные сторонники и которым он должен был владеть под сюзеренитетом Карла VII. Как бы ни была плоха военная ситуация, она не оправдывала принятия такого решения. Поскольку говорить больше было не о чем, архиепископ Кемп отозвал свое посольство из Арраса и вернулся в Англию, тем самым отдав пропагандистскую победу арманьякам. Англичане, заявили они, были гордыми, упрямыми и неразумными; они отказывались идти на какие-либо уступки и, уйдя из переговоров, объявили себя врагами мира. Невозможно себе представить, чтобы Генрих V, мастер тактики как в области дипломатии, так и в сражениях, позволил бы себе так оплошать.

Аррасский конгресс был тщательно срежиссирован, чтобы дать Филиппу Бургундскому предлог, необходимый ему для разрыва с англичанами и предоставил ему международный форум, на котором герцог мог продемонстрировать свою личную приверженность к обеспечению всеобщего мира и неуступчивость англичан. Они отказались принять "разумные предложения" арманьяков, и поэтому, в соответствии с условиями соглашения, достигнутого в Невере со своими зятьями, Филипп перейдет на сторону Карла VII. Кардинал Бофорт, нарушив дипломатический протокол, предпринял последнюю попытку чтобы добиться личной беседы с Филиппом, в которой он так страстно умолял герцога сохранить верность союзу с Англией, что пот струился по его лбу. 6 сентября Бофорт признал свое поражение и покинул Аррас со своей свитой, каждый из которых был одет в ливрею кардинала с вышитым на рукаве словом "честь". Это был уместный упрек герцогу, который был личным другом и коллегой Бофорта на протяжении стольких лет[472].

Четыре дня спустя, в 16-ю годовщину убийства Иоанна Бесстрашного в Монтеро, в Аррасе была отслужена торжественная заупокойная месса по герцогу. (Аналогичная заупокойная месса по случаю смерти Генриха V 31 августа была бойкотирована всеми, кроме англичан). После этого Филипп Бургундский собрал всех оставшихся делегатов и спросил их мнение о том, следует ли ему в одностороннем порядке заключить мир с Карлом VII. Естественно, они единодушно проголосовали "за". Единственным камнем преткновения оставалась священная клятва герцога на договоре в Труа, которая была принесена перед алтарем, но кардиналы Альбергати и Лузиньян, папский и соборный легаты, председательствовавшие на конгрессе, уже поручили юристам выяснить, можно ли ее аннулировать. Их заключение объявило клятву юридически недействительной на том двойном основании, что она подвергала опасности бессмертную душу Филиппа, обязывая его к кровопролитию, и что Карл VI не имел права лишать наследства собственного сына. Кардиналы поддержали это мнение и обязались освободить герцога от его обязательств[473].

21 сентября 1435 года Аррасский договор был заключен на церемонии, состоявшейся в аббатстве Сен-Васт. Кардиналы официально освободили герцога Бургундского от клятвы, данной по договору в Труа, герцог Бурбонский и Артур де Ришмон принесли публичные извинения перед алтарем от имени своего короля за убийство отца герцога, а Филипп принес новую клятву мира и верности Карлу VII. Условия нового договора, которые были широко распространены и фигурируют во многих хрониках того времени, были необычайно щедрыми по отношению к герцогу. Помимо наказания убийц своего отца путем их изгнания и конфискации их имущества, Карл VII обещал искупить вину за преступление, финансируя религиозные фонды и мессы в память герцога. Он подтвердил право Филиппа на владение всеми землями, пожалованными ему англичанами, и уступил ему все владения французской короны на Сомме. Наконец, он освободил лично герцога от необходимости приносить оммаж, а его подданных — от военной службы короне. В отличие от договора в Труа, герцог Бургундский не должен был брать на себя обязательства по войне против своих бывших союзников, а только стремиться склонить их к миру[474].

Аррасский конгресс стал триумфом для Филиппа Бургундского. Он с честью вышел из английского союза, добился крупных уступок от своего нового сюзерена и стал главенствующей фигурой на мировой политической арене. Но герцог не знал, что был всего лишь марионеткой, за ниточки которой дергали арманьяки. Карл VII не собирался выполнять условия Аррасского договора. Он купил герцога своими щедрыми обещаниями, но, что было более коварно, он также купил тех, кому герцог доверял больше всего. 60.000 салюдоров (4.81 млн. ф.с.) были выплачены в качестве взятки, 6 июля 1435 года, Николя Ролену, канцлеру Бургундии, который подготовил проект договора, и восьми членам герцогского Совета, "учитывая, что этот мир и примирение, скорее всего, будут достигнуты ведущими тайными советниками нашего кузена, которым он доверяет, чем другими людьми из его окружения". Даже жена герцога, Изабелла Португальская, была подкуплена. От нее, как от племянницы Бофорта, можно было ожидать поддержки англо-бургундского союза, но вместо этого она использовала свое влияние и умение вести переговоры для пользы арманьяков, а в декабре следующего года Карл VII