При этом девушка догадывалась, какую ответственность за еще не свершившееся будущее он испытывает. Не зря же все, что он пишет, немедленно передается лично товарищу Берии, и тот просиживает над записями ночами, а потом... она догадывалась, к кому они попадают потом, но не решалась обсуждать это даже с самой собой. Ей очень хотелось дать этому немыслимо одинокому человеку хоть немного тепла, чуточку участия, но как это сделать, она не знала. Как не знала и того, имеет ли на это право. И хотя порой это желание становилось даже излишне сильным и каким-то, хм, ну, слишком женским, что ли, Вера одергивала себя, напоминая, что она находится на службе. Да и вряд ли Юрия интересует какая-то не отличающаяся особой красотой простая девчонка. Кто она ему? Не жена, не любовница, просто сослуживец, вряд ли более...

Они катались еще минут сорок, а затем, сдав лодку, неспешно прогулялись по бульвару до улицы Чернышевского, прошли по Маросейке мимо Политехнического музея и вскоре вернулись на площадь Дзержинского. Прогулка заняла почти два часа.

Сейчас обед, и за работу. Хрен с ним, с тем выходным, не до отдыха. Работы впереди еще... ох сколько еще впереди работы! Взять ту же фронтовую ПВО: да, зенитки у нас есть, и неплохие, но они буксируемые, калибром 76 мм и 85 мм, требующие времени и на развертывание, и на зарядку, и на наведение на цель. А у немцев зато — двадцати- и тридцатисемимиллиметровые «Флак-системы», которые хоть на колесную, хоть на гусеничную базу ставь. Ну нет у нас нормальных мобильных автоматических пушек, только счетверенные «Максимы» да флотские 25- и 37-миллиметровки, с которыми против «лаптежников» сильно не навоюешь. А ведь при средних скоростях и высотах полета местной штурмовой и бомбардировочной авиации именно скорострелки и могли бы надежно прикрыть войска с воздуха!

Тем более что скоро, после развертывания массового производства «Т-34», освободятся тысячи шасси от снятых с производства легких танков. Сначала хоть бы привычные «КПВТ» на поток поставить, хоть в спаренном, хоть в одноствольном виде, а там уж можно и кое-что покрупнее, калибром в двадцать-тридцать миллиметров. Хотя, с другой стороны, наверняка у нас есть и опытные образцы, и замечательные конструкторы, так что в первую очередь нужно с представителями ГАУ и производственниками разобраться. Показательно разобраться, как товарищ Сталин умеет. Вот только хватит ли времени развернуть серийное производство?

Или та же медицина. Михаила Ильича по его наводке спасти успели — здорово, уже одним только этим удалось существенно ускорить работы над доводкой до ума старой тридцатьчетверки и разработкой новых модификаций. Но ведь это была, по сути, просто счастливая случайность — несколько нашедшихся в медсанчасти полигона упаковок с флаконами цефотаксима плюс кое-какие антибиотики из медицинского блока потопленного эсминца! А ведь пенициллин уже открыт Флемингом, и до начала его массового производства в СССР осталось всего пару лет.

Нет, Крамарчук об этом, конечно, тоже писал, но Ратят ли внимание на скромную страничку, озаглавленную «Медицина», на фоне новейших танков, самолетов и грядущего в скором времени ядерного оружия? А ведь это — миллионы спасенных жизней, сотни тысяч вернувшихся на фронт опытных и обстрелянных бойцов! Или те же противошоковые и обезболивающие средства, перевязочные пакеты в прорезиненной упаковке для накладывания окклюзионных повязок, уже помянутые индивидуальные аптечки? Это тоже оружие, и оружие серьезное.

Проблема в том, что сам он о медицине, и особенно фармацевтике, имеет весьма далекое представление. Возможно, мог бы помочь не пострадавший при обстреле и пожаре медицинский отсек «Макфола», но тут судьба сыграла злую шутку: после пребывания в воде часть лекарств можно было смело выбрасывать, а с некоторых герметично укупоренных флаконов попросту смыло этикетки, и разобраться, где какой препарат, теперь было практически невозможно. Правда, большинство флаконов, пластиковых баночек и блистеров с таблетками или ампул все же уцелело, и даже названия и дозировки вполне читались, благо были нанесены несмываемой краской, но и тут обнаружилась серьезная проблема. Названия и состав большинства препаратов ни о чем не говорили не то что Крамарчуку, но и местным фармакологам. Даже и в двадцать первом веке американская номенклатура коммерческих названий лекарств зачастую не совпадала с отечественными стандартами — что уж говорить про сороковой-то год?! Конечно, если среди спасенных членов экипажа окажется врач, тогда, возможно, все упростится. А вот с одноразовыми шприцами и системами для внутривенных вливаний в вакуумной упаковке ничего плохого не произошло, правда, Юрий понятия не имел, велики ли шансы наладить их производство на имеющемся технологическом уровне...

— Вот вы и снова задумались, товарищ капитан, — с какой-то неуловимой грустью в голосе произнесла Вера, легонько сжав его локоть. — Впрочем, уже неважно, мы пришли. Вот и ваш кабинет.

— Зайдете, Вера? — Крамарчуку вдруг стало немыслимо стыдно за свое невнимание к устроившей такую чудесную прогулку девушке. Стыдно настолько, что он тут же мысленно обозваг себя невоспитанным мужланом. — Пожалуйста. Если раздобудем кипяточку, угощу вас кофе с коньяком.

Поколебавшись — подполковник неожиданно понял что она именно колеблется, а не играет в это самое «колебание», — девушка коротко кивнула:

— Хорошо, Юрий, все равно у меня увольнительная. Да, собственно, я в любом случае должна находиться при вас.

— Вот и здорово, я сейчас в столовку сгоняю, а потом посидим, поговорим. — Крамарчук подхватил со столика полупустой чайник (за кипятком нужно было ходить в столовую или круглосуточно работающий буфет — привычных электрочайников тут пока не было, а ближайший нагреватель-титан находился как раз в буфете).

— А давайте я схожу. — Девушка со смехом попыталась отобрать алюминиевую емкость. — У меня быстрее получится.

— Ну уж нет! Сегодня мужчины на хозяйстве. — Крамарчук завел руку с чайником за спину, и пытающаяся отобрать его Верочка по инерции обняла подполковника. Мгновением спустя посудина стукнула об пол, заливая вышарканный дубовый паркет остатками давно остывшей кипяченой воды.

Как именно встретились их губы, Юрий и сам не понял. Да и Вера, похоже, тоже не поняла, но это уже ничего не могло изменить.

А дальше все просто стало совершенно неважным, по крайней мере для двоих в этом мире...

Стоя у приоткрытого окна, подполковник курил, старательно выдувая дым наружу. Что ж, как бы там ни было, это произошло. И произошло, похоже, совершенно неожиданно для обоих: Юрий готов был спорить на что угодно, что час назад девушка не выполняла никакого задания и была абсолютно искренней. Конечно, он мог и ошибаться, но опыт прошлой жизни Днозначно подсказывал: все было именно так, как он себе представлял. Нет, возможно, изначально Вера и имела задание довести их отношения до постели, но сейчас что-то говорило ему, что недавние события — чистый и стопроцентный экспромт, виной которому были лишь они вдвоем.

По крайней мере, тот факт, что Верочка оказалась девушкой, поразил его куда больше, нежели сама их внезапная близость.