— Но почему? Почему вы хотите все разрушить?

Глядя на него золотыми глазами, в которых мерцали стальные отблески, она ответила на одном дыхании:

— Потому что Мо-цзы учит, что Небу неугодно, когда большие царства нападают на маленькие, когда богатый притесняет бедного, когда сильный грабит слабого, умный обманывает глупого, а человек, окруженный почестями, презирает униженного и обездоленного.

И тут вращающийся в воздухе диск достиг своей цели.

Молодая женщина рухнула на потрясенного мандарина, их лбы соприкоснулись, губы слились воедино, и он почувствовал, как рот его наполняется горячим, металлическим вкусом крови. И, окончательно сломленный обстоятельствами и болью, он впал в беспамятство.

* * *

Дрожа от ночной свежести, Динь то и дело вспоминал свой леопардовый воротник, который только что так необдуманно охаивал. Прогуливаясь по ночному городу в надежде вновь обрести ускользнувший сон, он неожиданно для себя оказался перед домом графа Дьема, зловеще темневшим в лунном свете. Бросив беглый взгляд на сад, он с удивлением заметил в глубине две тени, которые порхали по траве, словно преследуя одна другую. Какое-то время он издали наблюдал за этим странным танцем, пока одна из фигур, вся в темном, вдруг не рухнула как подкошенная наземь. Тогда, топая, как десять стражников, и вопя что есть силы: «На помощь! Убивают!», он бросился к ней, вспугнув тем самым вторую фигуру — женщину в светлом платье, — которая выбежала через боковой выход. Подбегая к лежавшему лицом вниз телу, он узнал косы, о которых так часто вспоминал его друг, а затем под этим неподвижным телом в громадной луже крови обнаружил самого мандарина Тана.

Сидя по-турецки перед зданием суда, нищенствующий монах как раз вкушал утреннюю порцию супа, когда мимо молнией пронесся утренний посетитель, задев его по лицу полой развевающейся рубахи. Монах чуть не вылил на себя дымящуюся жидкость, но человек с тяжелыми веками так спешил, что едва не опрокинул медную чашку для подаяний, даже не взглянув на нее. Быстро взбежав по ступеням лестницы, он ворвался внутрь здания.

— Наконец-то! — с облегчением воскликнул он. — Хоть кто-то тут не спит!

Услышав его, протиравший глаза и позевывавший стряпчий подскочил от неожиданности и поспешил принять важный вид.

— День ли, ночь ли, мы всегда на посту на благо империи, господин Доброхот! Что за неотложное дело привело вас сюда в столь ранний час?

Убитый горем скопец жалобно запричитал в ответ:

— Моя жена не ночевала нынче дома!

— Я глубоко опечален случившимся, — ответил чиновник, обмакивая кисточку в тушь. — Известно ли вам имя ее любовника?

— Речь совсем не об этом! — возмутился скопец, и пухлая нижняя губа у него задрожала. — Я боюсь, не случилось ли с ней беды. Она у меня красавица, а вы ведь знаете, в городе полно моряков, охочих до хорошеньких женщин, да еще и бродяги шатаются, а уж их распутство всем известно. Вот я и пришел официально заявить о ее исчезновении.

— Отлично, отлично, я все записываю… Только, знаете ли, стража сейчас страшно занята. На мандарина ночью совершено нападение, он тяжело ранен. Так что все силы брошены на поиски преступника.

— Кто же мог осмелиться напасть на нашего судью? — воскликнул скопец, изображая негодование, но при этом тайно радуясь. — Это же неслыханно — поднять руку на имперского сановника!

В ответ его собеседник покачал головой и устало произнес:

— Мне ничего об этом не известно, я ведь только что пришел. Но суд гудит от слухов об этом ужасном нападении.

— А как же чувствует себя мандарин Тан? — поинтересовался господин Доброхот, потирая руки с выражением крайней озабоченности.

— Кажется, из рук вон плохо. Я даже слышал, что он будто бы потерял всю кровь и что тело его сплошь покрыто ранами. Некоторые даже считают, что будет чудом, если он выживет.

— Какое злодейство! Надеюсь, виновного скоро схватят и подвергнут самым страшным пыткам. Простое удушение было бы слишком мягким наказанием за такое преступление!

Скопец украдкой покосился на сундуки, что все еще громоздились в углу зала.

— Подумать только: ведь еще совсем недавно по требованию мандарина я доставил ему документы о торговых сделках, что прошли через наш порт. Интересно, успел он просмотреть их до этого трагического происшествия?

Раскрыв рот в неудержимой зевоте, стряпчий замотал головой.

— Не думаю, что у него нашлось время для просмотра этой кучи — это со всеми-то похищениями и убийствами, которыми он занимался в последние дни, да еще с этой поездкой в Китай! А теперь и вообще, учитывая то ужасное состояние, в котором он оказался, боюсь, он не скоро займется этим захватывающим чтением.

— Да уж, как видно, эти бумажки — в общем-то, ничего собой не представляющие — ему сейчас совершенно без надобности, — согласился с ним скопец, с трудом скрывая ликование.

Удача явно улыбалась господину Доброхоту. Мандарин надолго вышел из игры — а может, и вовсе находился при смерти, — а это значило, что сам он был вне опасности и мог снова безнаказанно заниматься своими делишками. Все складывалось гораздо лучше, чем он рассчитывал! Почувствовав себя заново родившимся, он глубоко вздохнул и поспешил расстаться со стряпчим, который тем временем вновь впал в подозрительную неподвижность.

С сияющим от счастья лицом, довольно выпятив грудь, чуть подпрыгивающей походкой он направился к выходу, как вдруг столкнулся лицом к лицу с начальником полиции в парадном одеянии. Судя по сапогам, тот намеревался отправиться куда-то верхом. За его спиной стражники с воинственным видом шли к конюшням, и их мечи сверкали в утреннем свете.

— Господин Ки! — с тревогой в голосе воскликнул скопец. — Я только что узнал об ужасном нападении, которому подвергся наш судья! Я все еще дрожу от негодования и всем сердцем надеюсь, что мандарин Тан в самом скором времени оправится от нанесенных ему ран.

Начальник полиции с удивлением воззрился на человека с лицом ящерицы, однако его изумление быстро сменилось радушием.

— Господин Доброхот! Какая удача, что вы оказались сегодня с нами! Как это любезно с вашей стороны, что вы потрудились прийти сюда!

Смутившись, скопец поспешно пояснил:

— Да я, вообще-то, уже закончил дело, ради которого пришел, и уже ухожу. Не забудьте, пожалуйста, передать нашему судье мои пожелания скорейшего выздоровления.

Он постарался улизнуть как можно естественней, но начальник полиции отошел чуть в сторону и, двусмысленно улыбаясь, преградил ему путь.

— Разве вы уже уходите? — учтиво спросил он.

— Да-да. Конечно, я был бы рад еще побеседовать с вами об этой ужасающей новости, но у меня назначены крайне важные встречи в порту. Так что не буду отрывать вас от дел, господин Ки.

И скопец хотел было уйти, но начальник полиции удержал его за рукав.