— Ну вот и все, тетя Поля, — улыбнулась Евгения. — Завтра в это же время придете. А хотите, я сама зайду.

— Да спасибо тебе, милая, — вздохнула седая пожилая женщина. — Мне все одно в магазин идтить. А я люблю в магазин ходить. Тамочки завсегда все новости прознаешь. Да, — всплеснула она руками, — слышала про зятя нашего участкового-то? Разбился на машине, — вздохнула она. — В магазин хлеб привезли, шофер и рассказал. Он как раз там ехал… Ну, спасибочки тебе, милая. Завтра, значится, сызнова приду. — Евгения помогла ей дойти до двери и спуститься по четырем ступенькам. — А энти, видать, к тебе, — увидела тетя Поля двоих мужчин, один вел второго, прихрамывающего.

— Что с вами? — бросилась к ним Женя.

— Нога, — ответил Барт. — Мой товарищ попал в ямку, небольшую, — вздохнул он. — А нога опухла и очень болит.

— Не нашенские энто, — прошептала баба Поля. — Гладкие да ухоженные и говорят как-то странно. Вроде и понятно, а все одно не по-нашенскому. Я трохи на лавочке посижу, — сказала она Жене, заводившей вместе с Бартом хромающего Стэнли в медпункт.

Ярославль

— Они на месте, — сообщила в спутниковый сотовый миловидная женщина в брючном костюме. — Не очень довольны, — усмехнулась она. — Но тем не менее поехали. Правда, я, впрочем, как и они, сомневаюсь в успехе переговоров.

— Это не переговоры, — ответил ей Грейси, — а пробный заброс. Нам нужно знать настроение этой молодой пары. Надеюсь, у них хватит такта не угрожать?..

— Они знают, что нужно делать, — спокойно проговорила женщина. — Оба профессионалы…

— Вот именно это и настораживает, — усмехнулся Грейси. — А почему ты не поехала? Ты, Элен, все-таки женщина и умеешь разговаривать.

— Я отвечу честно, — вздохнула она. — Я не верю в успех этой операции и именно поэтому не хочу светиться. И считаю, как уже говорила, что зря послали парней. Они прекрасные солдаты и…

— Я хочу обойтись без крови, — перебил ее он. — И очень надеюсь на благоразумие русских. Ну а если нет, значит, будем думать еще.

— Это не успокаивает, — вздохнула она. — На это «еще» нужны люди, — добавила Элен, — а Барт и Стэнли будут засвечены и…

— Когда начнете действовать, — усмехнулся полковник, — будет уже не до опознавания кого-то. Но все это потом, а сейчас надо молиться, чтобы русские оказались умными и сговорчивыми людьми.

— Молитвы не всегда помогают, — пробормотала Элен.

Выселки

— Подождите! — воскликнула Женя. — Как продать? Я не понимаю, о чем вы говорите. Вам лучше уехать! — отступив, она взяла правой рукой скальпель. — Я все сделала…

— Амазонка! — засмеялся Стэнли. — Вы помогли хорошо, — кивнул он. — Нога почти не болит. И ради бога, не делайте нам резаных ран, — посмеиваясь, кивнул он на руку со скальпелем. — Мы не причиним вам вреда. Никакого, — добавил он. — Мы просто приехали поговорить. И не требуем моментального ответа. В конце концов, если вы скажете «нет», мы просто поблагодарим вас за помощь и уедем. Поверьте, мы не так страшны, как может показаться.

— Я поддерживаю слова своего товарища, — более медленно, по-русски добавил Барт.

— Уходите, — повторила Женя. — Или я позову на помощь, и тогда вам поможет только хирург с большим опытом работы.

— Бога ради, не надо никого звать, — улыбнулся Барт. — Мы ведь не угрожали вам и не применяли никакого насилия. Мы просто предложили вам деньги за алмаз, который достался вам как бы в наследство в Сибири. И все! — развел он руками. — Вашу реакцию мы понимаем как «нет» — и уходим. Извините, если обидели, и спасибо за помощь. Хотел предложить вам небольшую благодарность в виде пятисот евро, но, думаю, это делать уже небезопасно.

— Почему же? — неожиданно с улыбкой отозвалась Богатырева. — Надеюсь, это не взятка…

— Конечно, нет, — поспешил заверить ее Стэнли. — Просто вы хорошо сделали свою работу, а платят вам, как мы думаем, очень немного. И мы просто…

— Кто вы? — спросила Женя. — Только, пожалуйста, не надо сказок о том, что вы путешественники и ездите по странам бывшего Союза, чтобы…

— Но это именно так, — улыбнулся Барт. — Мы были в Прибалтике, в Белоруссии и на Украине. От вас, наверное, поедем в азиатские страны, а уже оттуда вернемся в США. А насчет того, что мы вам предложили продать нам, точнее, согласиться на продажу известного вам алмаза, нам поручил сделать это один довольно богатый человек. У которого, кстати, уже есть такие камушки бессмертия. И согласитесь, очень глупо и непорядочно резать скальпелем людей из-за камушков бессмертия. А вообще-то, — усмехнулся он, — судя по захвату ручки скальпеля, вы умеете обращаться с холодным оружием. Вот вам пятьсот евро. — Он вытащил пять сотен и осторожно, не спуская глаз с лица Жени, шагнул вперед и положил купюру на стол. — И еще раз огромное спасибо…

— Ответьте, — не дала договорить ему Женя. — Этот человек, — она посмотрела на Стэнли, — повредил ногу не в ямке, как вы говорите? Нога у него повреждена сдвижением ступни. Но не от неосторожного хождения по…

— Я восхищен вашим профессионализмом, — засмеялся Барт. — Вы совершенно правы. Произошла небольшая стычка недалеко от вас с русскими пьяными хулиганами. И моему товарищу повредили ногу. Извините, но мы просто не знали, как воспримет эту новость русский врач. К тому же обычно после подобных травм врачи обращаются в полицию. Извините, — широко улыбнулся он, — в милицию. И именно поэтому мы и не стали…

— Я вам верю, — усмехнулась Женя. — Я никуда обращаться не буду. До свидания, — кивнула она на дверь.

— Прежде чем уйти, — начал Барт, — хотелось бы узнать, почему вы не желаете даже говорить о продаже алмаза? Вам дадут очень хорошие деньги…

— Знаете, — положив скальпель на стол, тяжело вздохнула Женя, — я не помню своих родителей и воспитывалась в детском доме. Закончила медицинское училище. Работала в одном из сибирских поселков. Там мне очень помог один пожилой человек. И он погиб из-за этого алмаза. Да, — вздохнув, кивнула она, — я получаю очень немного, я говорю о деньгах, но продать алмаз — это значит продать память о том человеке, который за все эти годы, — ее глаза повлажнели, — называл меня, уже взрослую, доченька и позволил называть себя папой. — Опустив голову, Женя заплакала. Американцы переглянулись. — Вы просто не знаете, — сквозь слезы тихо заговорила Женя, — сколько лет я вглядывалась в лица входивших в детский дом взрослых и очень хотела, чтобы меня взяли и у меня были мама и папа. Потому что в каждом, кто давал гостинец или просто с улыбкой смотрел на меня, я узнавала своих родителей. И я просто не могу продать память человека, который погиб из-за этого и который, пусть совсем немного и не по закону, был мне папой. — Подняв голову, она посмотрела на явно смущенного Стэнли. Барт вздохнул.

— Это вам! — Вытащив три тысячи долларов, он положил деньги на стол.

— Я не понимаю по-английски, — тихо проговорила Женя. — А денег больше не надо…