— Не бойся, выкрутимся… — больше себя, чем кобылу, попытался успокоить Середин. — Причина напасти известна, осталось ее только устранить.

Разобравшиеся в цепи, монголы и нетерпеливо подпрыгивающие за их спинами керносы двинулись вперед, собираясь стиснуть Олега и его верную кобылу между двумя стенами. Две другие лошадки — уцелевший скакун гонца и изрядно навьюченный чалый — остались за спинами нежити и пока никого не интересовали.

— Японская сила, никогда не пойму, что у них в головах творится, — пробормотал Олег, сунул руку в переметную суму, нащупал кресало, выдернул и кинулся бежать через реку. Краем глаза заметил, как цепи начали поворачиваться в его направлении. Значит, пройдут мимо гнедой. — Мы еще посмотрим, кто кого!

Он влетел в прибрежный кустарник, пробился сквозь него и тут же завяз по грудь в снегу. Каждый шаг давался с огромным трудом — приходилось разгребать снег сверху, пробивать его всем телом, высоко поднимать ноги. А монголы тем временем приближались. И за то время, пока Олег продвинулся на три метра, они прошли все тридцать.

— Так и сдохнешь тут, как крыса под колесом… — Ведун повернул к ближней ели, пробрался к ней за несколько рывков, влез между веток ближе к стволу, а потом принялся быстро карабкаться наверх, благо ветвей росло, как иголок на ежике: только протискивайся, а за что цепляться — хватает.

Поднявшись метров на десять, он остановился, наконец-то получив передышку. Монголы к этому времени как раз дошли до дерева, но пока не знали, что делать дальше, и просто таращились наверх. Сил сломать елку у них наверняка хватало — но керносы пока не догадались отдать такой команды.

Кое-как примостившись среди ветвей, ведун достал кресало, мох, тонкую бересту, начал высекать искры. С пятой попытки у него получилось заставить мох задымиться. Середин сунул в сердцевину дыма бересту, начал раздувать огонь, а когда над березовой корой заплясали сине-розовые язычки пламени, торопливо выхватил из-за пазухи обрывки «зова», сунул в самый жар, пока береста не прогорела. Пергамент закоптил, начал сворачиваться на углах — и вдруг резко полыхнул, пожирая древние символы.

Олег разжал пальцы, спасая их от ожога, посмотрел, как падают вниз дымящиеся клочья, перевел взгляд на нежить. Керносы, покрутив головами, пошлепали в лес общей зеленой стаей, монголы продолжали тупо стоять на месте, и лишь самые дальние, в последних рядах, стали разворачиваться, отбредать в сторону.

— Как бы они лошадей не подавили… — Олег заворочался в ветвях, пытаясь разглядеть гнедую на реке, но слезать вниз не рискнул. Сквозь треск веток ему послышалось, что испуганные нежитью лошади кинулись бежать, но очень быстро он сообразил, что конский топот не удаляется, а приближается. И что такой грохот могут производить только сотни коней, а никак не три оставшиеся без седоков скакуна.

Действительно, через несколько минут река от берега и до берега заполнилась всадниками. Они быстро и деловито, даже с некой небрежностью, порубили рогатинами одиноких монголов на льду. Именно порубили — не коля широкими наконечниками копий, а нанося удары их острыми боковыми гранями. Несколько всадников отвернули к ели и стали быстро истреблять столпившихся внизу големов булавами и шестоперами.

Олег облегченно вытер лоб и стал кое-как спускаться, нащупывая ногами опору и удерживаясь руками. Получалось плохо — вслепую определить надежность веток не удавалось, и они то и дело с оглушительным треском ломались.

— Он мертвый… Тут еще лошади чьи-то крутятся… — донеслось от реки.

— Вижу, вижу, — послышался в ответ знакомый голос. — Интересно, что там за чудо-юдо на дереве барахтается? То ли глухарь заснуть не может, то ли леший ближе к солнцу погреться забрался. Кого-то мне этот зверь напоминает… Эй, на дереве! Я же запретила тебе появляться рядом со мной и моими ратниками!

— Я что, виноват, Верея? — Ветки под ногами обломились, и Олег повис на одних руках. — Я виноват, что, куда ни поеду, ты тут же следом являешься?! Даже на дерево забрался — и то нашла!

— Да я, ведун, последние месяцы нежить всякую в наших местах извожу, — звонко рассмеялась боярыня. — И смотри ж ты — где люди земляные с ящерами, там и ты обязательно оказываешься! С чего бы это, а?

— Мне эта нечисть тоже не нравится. — Середину наконец-то удалось спуститься до высоты метра в три, и он спрыгнул на плотно утоптанный монголами и верховыми воинами снег. Двинулся к реке, с удовольствием перескакивая с одной глиняной кучи на другую. — Тоже на нее охочусь помаленьку…

— Это на деревьях, что ли? — понимающе кивнула Верея. — Много наловил?

— Сколько есть, все мое, — вяло огрызнулся ведун. — Просто не везет мне в последнее время… То за оборотня примут, то нечисть полусотней на одного накидывается. Тут не то что на елку — на стену полезешь.

— А-а, ну-ну… — Верея подъехала ближе, взглянула на него сверху вниз.

Темно-вишневый бархатный плащ, опушенный по краям белоснежным соболем, ниспадал с плеч на седло, на круп коня и свисал сбоку почти до самых стремян. Спереди из-под него проглядывала все та же кольчуга из красноватой меди. Голову украшала высокая соболья шапка. Щеки хозяйки Колпи зарумятились от мороза, чуть изогнутые брови, наоборот, побелели, словно слегка выцвели от солнца. Улыбающийся коралловый ротик приоткрывал поблескивающие, как жемчуг, зубы.

— Ты сказочно прекрасна, боярыня, — погладил Олег ее серого скакуна по шее. — Каждый раз, когда я тебя вижу, ты становишься еще красивее…

— Я знаю, ведун, знаю… — согласно кивнула женщина, но ее улыбка из насмешливой как-то незаметно превратилась в доброжелательную. — Не везет, говоришь? Ладно, друзей нужно выручать, коли уж от них начинают отворачиваться боги. Ты куда путь держал?

— В Муром.

— Ладно, — кинула она и сухо бросила гарцующему рядом воину: — Лесавич, поворачивай коней. Проводим путника до стольного города, коли уж недалеко. А то как бы опять на деревья не полез. Всех смердов ведь в округе перепугает. Иди, ведун, лови своего коня.

Боярские полусотни, старательно прочесав ближний лес и перебив всех монголов, минут через десять собрались на реке. Вереин воевода, оглядев ряды всадников, махнул рукой, и конница покатилась вниз по течению. На глазок их было не меньше двух сотен. Не княжеская дружина, конечно, но для небогатой провинциальной боярыни, каковой Верея казалась Середину, они представляли собой весьма впечатляющие силы. Правда, одеты они были не по-военному: все до единого в шитых, как по лекалу, овчинных полушубках. Никакой брони ни на ком, кроме Лесавича, не имелось. Даже шлемы поблескивали на одном из десяти.

Разумеется, у такого крупного отряда имелись заводные лошади — но они иод присмотром нескольких ратников шли позади отряда. Олегу, ведущему своего чалого в поводу, протолкнуться в плотную колонну не удалось, и он волей-неволей оказался в заднем ряду. Ведун сделал несколько попыток обойти строй с той или иной стороны, обратить на себя внимание женщины, но та ни разу не оглянулась на случайного попутчика. И в конце концов Середин махнул рукой: не хочет видеть — значит, не хочет.