Он пошевелился, наклонился и присел, скорее чувствуя, чем слыша, как шуршат оболочки внешнего панциря. Чем-то это походило на гимнастику с рюкзаком, но выдержать вполне было можно. Потеряв равновесие, он рухнул на бок, грохнувшись шлемом о пол, но шлемофон и внутренние прокладки превратили удар в мягкое сотрясение, похожее на ласковый шлепок боксерской перчатки.

— Ну и ладно, есть повод потренироваться, — заявил Птакер. — Встаем. Переворачиваешься на бок, подтягиваешь колени, потом спиной вверх, и встаешь.

— Как в этом можно что-то делать?

— Захочешь — сумеешь. Привыкнешь. У нас был парень, который настолько привык, что при выходе забыл шлем. Его остановили в шлюзе, поскольку его процессор поднял вой, когда он уже сбрасывал давление. Хорошо, теперь проведи языком по нёбу.

— Что?!

— Языком по нёбу, блин, какого слова ты не понял, солдат?! То есть… сорри… Ну, давай. Щекотно, но привыкнешь.

Норберт послушался, думая, к чему еще ему предстоит привыкнуть. На вогнутом забрале появился курсор.

— Видишь курсор? Наведи на иконку со скафандром и щелкни зубами, только язык не прикуси. Языком управляешь, щелчок зубами — ввод. Как в тех дедовских писишках с мышками. Открой вкладку ЛММ — это «Лунный мобильный модуль», то, что на тебе. Потом щелкни на МЗШ — «механизм забрала шлема», потом «открыть». Потом снова ЛММ, «выход из системы». Это аварийная система, на случай, если не сможешь управлять жестами. У тебя могут быть чем-то заняты руки.

Что-то зашипело, забрало прыгнуло вверх и скрылось под краем шлема. Норберт ощутил на щеках холодный воздух.

— Ладно, снимай. У всех соединителей есть под заслонками рычаги. Поднимаешь их, потом все действия в обратном порядке. Памперс можешь оставить.

— Зачем?

Птакер посмотрел вверх и вправо.

— Час двадцать шесть минут. Столько у тебя все это заняло, к тому же с моей помощью. А ты должен все это делать сам, причем быстрее, чем длится стриптиз со стороны задницы. Это лишь один из способов надевания ЛММ. Можно еще соединить все заранее и слегка отогнуть установленную СЖО, тогда входишь в скафандр со спины, потом закрываешь ранец словно дверь, затем шлем, и готово. Но до этого мы еще дойдем. Пока будешь надевать классическим способом, прежде чем не дойдем до десяти минут или даже меньше.

Норберт снял шлем и осторожно положил его на кофейный столик, скорее опасаясь за последний.

— Без проблем, — обреченно объявил он. — Когда-то я за три дня научился прислуживать за столом в пятизвездочном ресторане.

— Если это был ВИП-сервис — уважаю, — ответил Птакер.

* * *

В первые дни во время тренировок Норберта тошнило от усталости желчью на пустой желудок. Потом он ощущал колющую боль в диафрагме и во всех мышцах, даже тех, о существовании которых он вообще не имел понятия, например между ребрами. Так начинался каждый день.

Затем он несколько часов надевал и снимал скафандр, а потом еще бегал в нем по саду, чувствуя себя словно сбежавшим со школьного представления.

Еще позже он надевал дисплей и корпел над тренажерной программой, изучая всевозможные функции своего нового костюма. В нем имелось три панели управления — на запястье, на груди и внутри шлема. Ношение скафандра напоминало ношение на себе кабины боевого истребителя. Программа сочиняла разнообразные аварийные ситуации и подсказывала решения. Он учился заменять батареи и баллоны с кислородом, менять поглотители углекислого газа, латать разрывы в оболочке, пользоваться системой связи, обслуживать воздушный шлюз. Овладев чем-либо из вышеперечисленного, он повторял задания на панелях управления настоящего скафандра, в котором имелась собственная обучающая программа. Чем-то это напоминало адски сложную и чертовски скучную игру. Сложным оказывалось даже обслуживание встроенных в шлем четырех фонарей с разными режимами свечения.

Времени у него практически не оставалось, но он хорошо спал и постепенно перестал наклеивать успокаивающие пластыри. В конце концов ему стало хватать раз в несколько дней впрыснуть в нос успокоительный аэрозоль.

Его оставляли в покое только в выходные, и тогда он мог отдохнуть, но все равно ходил вечно невыспавшийся. И потому, когда вместо того, чтобы гонять его по саду вокруг пансионата, Фоса позволила ему пойти на символический завтрак, настаивая, чтобы он съел только хлопья и выпил кофе, а потом его посадили в микроавтобус и куда-то повезли, он чувствовал себя словно на школьной экскурсии.

В неприметном сером микроавтобусе с затемненными стеклами обычно помещалось как минимум полтора десятка человек, но Норберт уже привык, что здесь ничто не выглядит так, как кажется на первый взгляд. Внутренность автобуса напоминала скорее лимузин с пушистым ковровым покрытием на полу, кресел для пассажиров было всего шесть, и каждое занимало столько же места, сколько четыре обычных. Возле кресла имелся раскладной столик, на расстоянии вытянутой руки — аппарат с напитками, а над головой — откидывающийся экран. Кроме водителя и Норберта, в машине ехали Птакер и Фоса, а также какой-то незнакомый тип, представившийся как Нырок.

Едва они тронулись с места, покачиваясь на горной дороге через лес, Норберт откинул спинку кресла, утонув в кожаном сиденье, и тут же заснул, убаюканный стучащими о стекло каплями дождя.

Очнулся он часа через три, когда они остановились на какой-то пустоши. Дорога из бетонных плит заканчивалась воротами с пустой бетонной сторожевой будкой, по обе стороны тянулось обвисшее ограждение из увенчанной колючей спиралью сетки, а за ним простиралось ровное, поросшее травой ничто, за которым в тумане маячили серые приземистые здания.

Нигде, насколько хватало взгляда, не было видно ничего и никого, достойного внимания, — только туман и моросящий дождь. А еще дальше — темная линия леса и горы.

Все молча продолжали сидеть на своих местах.

На воротах висели две жестяные таблички — одна с надписью FORŢELE AERIENE ROMĂNE, 71 BAZĂ AERIANĂ CÂMPIA TURZII[15] и сине-желто-красным кругом, а другая с перечеркнутым человечком и грозно скалящимся текстом ZONA MILITARĂ TRECEREA OPRITA[16]. У человечка была неестественно большая голова, но при ближайшем рассмотрении стало ясно, что это отверстие от пули, пробившей жесть и сорвавшей вокруг краску.

Камеры под крышей сторожевой будки выглядели обвисшими и мертвыми, как и все вокруг.

— Что дальше? — спросил Норберт.

— Ждем, — ответил Птакер.

— Но зачем мы сюда приехали?

— На карусели кататься.

Водитель закурил киберетку, и Норберт достал свою.

Откуда-то из-за зданий выехал угловатый вездеход, мигнул фарами и подъехал к воротам. Водитель жестом включил связь и сказал несколько слов по-румынски, из вездехода вышел человек в штатском и вошел в пустую сторожевую будку. Какое-то время ничего не происходило, а затем ворота начали отодвигаться, пронзительно скрежеща роликами. Незнакомец вернулся в свою машину, развернулся и поехал по дороге между зданиями.