Но если частокол казался всем открытыми воротами, то строением оказывались только крыша да тонкие столбы тут и там, поддерживающие её.

– Это – моя модель здания, – сказал Бораболла. – В моих дворцах нет внутренностей. Стены излишни. Ведь для благородного гостя вход в узкий дверной проём походит на прохождение под хомутом; каждый раз, когда он входит или выходит, это напоминает ему, что он отдыхает за счёт другого. Поэтому влетайте, как ураган, отовсюду вокруг.

В пределах особняка находилось одно широкое поле для сна, где мы прилегли, оглядев бесконечные ряды коричневых калабасов и мисок, подвешенных вдоль стропил, обещавших неплохое веселье, как полки старой ветчины в баронской столовой.

Они были наполнены и мясом, и напитками; миски с готовностью опускались посредством шнуров, а тыквы, вмещавшие арак, наклоняли свои горлышки вниз и раскачивались в пределах близкой досягаемости.

Наблюдая все эти признаки твёрдого королевского правления, как осторожный молодой жених на своём собственном бракосочетании, Тайи встал на его защиту. И когда Бораболла убеждал его освободить тыкву или две и устроиться в доме для непредвиденной трапезы, собирающийся быть обслуженным Тайи вежливо опускал руки, не желая занимать пол, прежде чем скатерть будет уложена.

Ярл, однако, уступая назойливости и невнимательный к единству времени и места, повёл себя свободно, пройдя от тыквы к тыкве, ударяя по каждой. Отчего Самоа выразил большое удивление, что он настолько невнимателен, чтобы не знать, что в Марди гостей не заставляют унижаться ради того, что и так ожидаемо и что и так произойдёт. Самый истинный пьяница и тот знает своё время.

По окончании второго ланча Бораболла опустил обе руки на землю и после трёх энергичных усилий со вздохами толстого человека преуспел в закреплении своих булавок, каковых было слишком мало для его тела; настолько мало, что они сильно сгибались под напором того старого груза, который они удерживали.

Конкретная цель этой его борьбы за вертикальное положение состояла в приведении себя в движение для провода нас к его рыбным садкам, известным повсюду на Архипелаге как хобби короля Мондолдо. Кроме того, поскольку предстоящая большая дневная трапеза обещала стать великой рыбацкой, наш хозяин обеспокоился тем, что мы должны мельком увидеть нашу рыбу, пока ещё живую и здоровую.

Мы были встревожены приготовлением некоторых слуг сопровождать нас с мисками с едой. Оно воспринималось так, что наш поход к рыбным садкам должен был оказаться долгим путешествием. Но они находились не далее трёхсот ярдов, хотя Бораболла, являвшийся ветераном-путешественником, никогда не отлучался от своего местожительства без батальона дворецких.

Водоёмов было числом в четыре, близко граничащих водами, занимающих приблизительно по акру каждый и располагающихся в низком болоте, истощавшем несколько долин. Выкопанная почва была уложена в дамбы, для твёрдости утрамбована на всём протяжении, покрыта в местах наибольшей уязвимости тяжёлыми, плоскими концами пальмовых стеблей. Располагаясь рядом, соединённые тремя траншеями, эти водоёмы были сделаны сообщающимися в полной мере, в то время как два дополнительных канала предоставляли возможность впуска в них солёной воды из лагуны с одной стороны или внутренних вод с другой. И через третий канал с четырьмя отделениями, вместе или отдельно, они могли быть частично опорожнены. Таким образом, воды могли быть смешаны, чтобы удовлетворять любым жабрам; и молодая рыба, взятая из моря, проходила установленный процесс освежения так, чтобы к нужному времени она приобретала наивысшее качество, и соль из которой была удалена, как из мозгов некоторых дипломированных студентов колледжа.

Пресноводные рыбы выращивались в Мондолдо только при вышеупомянутом искусственном процессе, поскольку потоки и ручьи не имелись в большом количестве ни у форели, ни у других рыб, упоминаемых в Уолтингтонской библии. Пойманные в море рыбы у Бораболлы проходили свою регулярную подготовку для подачи к столу со стороны ежедневно ухаживавших за ними смотрителей и с течением времени стали довольно ручными и общительными. Для демонстрации этого позвали Главного смотрителя, которого король назначил обеспечивать поставку провианта.

Сразу же корм из мисок был высыпан в водоёмы, после чего рыба бросилась в мелководье по краям водоёма, некоторые даже выпрыгивали из воды в своём рвении. Присев на берегу, Смотритель назвал по имени нескольких, похлопал их по чешуе, продолжая некий языческий детский разговор, как Святой Антоний на древнем коптском языке, прививающий добродетельные принципы своему имеющему плавники скоплению живности на морском берегу.

Но вынужден разочаровать облачённых во власяницы отступающих от веры учеников старого учителя. Поскольку среди всех живых природных королевств рыбы, в большинстве своём, – нехристианские, неприветливые, бессердечные и хладнокровные существа. По крайней мере, поэтому они и кажутся чужаками, хотя в своей среде, так или иначе, они, должно быть, пребывают в порядке. И действительно, не должно задаваться вопросом, почему высокопреподобный Антоний боролся за преобразование рыб. Поскольку любой, кто занимается обращением в христианство, вплоть до гуманизации акул, делает большую пользу, уберегая человеческие жизни на все грядущие времена, и делает новообращёнными охотящихся за головами диаков с Борнео или пьющих кровь баттов с Суматры. И эти диаки и батты на одну йоту лучше, чем тигровые акулы? Нет, они действительно так хороши? Если бы батта был вашим близким другом, то вы бы часто путали его с орангутаном, но есть ли у орангутанов бессмертные души? Правда, батты верят в бессмертие, но в каком аспекте? Полном Синих Бород и кровавых костей. Так же, как и акулы, которые считают, что Рай – это обширный Тихий океан, вспаханный флотами смертных, которых бесконечная буря навсегда затаскивает в свои утробы.

Но это не всеобъемлющее предположение. Поскольку, делая его, не благоразумно ли вообразить, что есть какое-либо существо, рыба, плоть или домашняя птица, которое так мало любит жизнь, что не лелеет надежды на своё будущее? Почему человек верит в него? Одна причина, которую считают убедительной, что он желает этого. Кто-то должен сказать тогда, что левиафан, загарпуненный в этот день у побережья Японии, идёт прямо к своему предку, который перемалывал всех Ион, как сладкий кусочек, под своим языком?

Впрочем, в это некоторые моряки верят мало или в лучшем случае находятся в состоянии философской неопределённости. Скажите им: «Эта катастрофа с Ионой имела место в Средиземноморье, и одиночные киты, часто посещающие Средиземноморье, по всему своему виду довольно велики, чтобы проглотить человека целиком; для тех же средиземноморских китов он мелочь, как для лошади овёс». Но тогда, следовательно, моряки делают опрометчивый вывод. Но ведь пролив Гибралтар достаточно широк, чтобы пропустить кашалота, даже при том, что уже не один из них проплыл через него с тех пор, как Ниневия и сады в её окрестностях опустели?

Что касается этой возможности для китов: разве существо восьмидесяти футов длиной без учёта хвостовых плавников и тридцати футов вокруг талии до своего обеда может быть уничтожено по невнимательности?

Глава XCV,

где веселый старый государь Бараболла смеется обеими сторонами своего лица

Это очень хороший дворец, пожалуй, как для вас, так и для меня, – обратился к Медиа, ковыляя, старый Бораболла, как только вернулся с нами с экскурсии и медленно опустился на свою циновку, вздыхая, как серый дельфин.

Так он снова сообщил о необъятности своего гостеприимства, которое лишний раз предстало в его стремлении разделить своё королевство с его гостями.

Но, кроме этих необычайных выражений добрых чувств, Бораболла был государем из числа добрых малых. Его большое бочкообразное человеческое тело было предназначено для содержания его бычьего сердца, которое любого заставило бы склонить голову. Но увы! В отличие от Медиа и Тайи, Бораболла, будучи коронованным королём, не считался никаким полубогом, поскольку его тучность не оставляла ему этой чести. Действительно, в некоторых частях Марди некоторые язычники полагают, что ни один толстый человек никак не способен быть бессмертным. Догма! Воистину, она должна быть