С утра пораньше кто-то из соседей занялся ремонтом — на весь подъезд зудел перфоратор, поэтому, поднявшись на свой этаж, Марина застала Вздорную Бабу за интересным занятием — Таисия Павловна самозабвенно упражнялась в чистописании на ее двери.

— Здравствуйте.

Ферапонтова охнула и попыталась прикрыть собой текст послания.

— Вы что-то хотели мне сказать? — продолжила Марина Васильевна, не дождавшись ответа на приветствие.

На соседку жалко было смотреть: лицо Таисии Павловны приобрело насыщенный свекольный цвет, она затравленно озиралась, не смея отлипнуть от двери чужой квартиры.

— Вам плохо?

— Ма, она нам что-то на двери написала, — вмешался Евгений.

— Женя, помолчи.

Мальчик надулся.

— Мы идем в магазин, вам ничего не купить? — Марина с участием посмотрела на Вздорную Бабу.

Та безумно вращала глазами и порывалась что-то сказать, но не могла.

Кулик повернулась и начала спускаться вниз.

— Ма, куда ты? — закричал Евгений.

— В магазин, — повторила Марина Васильевна. — Догоняй.

Они вышли из подъезда, постояли немного под козырьком, глядя на дождь, потом вернулись обратно. На двери остались лишь белые разводы.

Собаки, естественно, тут же подняли лай, малыш проснулся.

— Собаки!

Марина не поняла — испугался он или обрадовался. Шикнула на собак, велела Евгению снять с младшего мокрую одежду и развесить на лоджии.

— Он же весь промок, — растерялся Евгений. — Во что его переодеть-то?

— Да уж придумай. Ладно, мне собак выгулять нужно.

Нацепила поводки, отогнала от двери кошек, заперла квартиру — и наверх, к Вздорной Бабе. Собаки озадаченно потявкали, но делать нечего — устремились за хозяйкой.

На звонок вышла внучка Вздорной Бабы.

— Здравствуйте. Вам кого?

— Таисию Павловну позови, пожалуйста.

— Баба Тася, к тебе.

Когда Ферапонтова увидела гостью, с несчастной женщиной стало совсем плохо. Лицо пошло пятнами, губы задрожали, руки вообще жили какой-то отдельной от всего тела жизнью.

— Таисия Павловна, я к вам с просьбой. Наш участковый вам родственник?

Вздорная Баба выскочила на площадку и зашипела:

— Я же все стерла, чего еще надо?..

— Если вы уговорите его прийти ко мне в ближайшее время, об инциденте с дверью никто не узнает.

— А зачем он тебе нужен, если не жаловаться? — гнула Таисия Павловна.

Марина подумала и решила, что в свой законный выходной участковый может и не прийти, если не объяснить причину.

— Передайте ему, что потерявшийся ребенок сбежал из приюта и снова явился ко мне.

Ферапонтова раскрыла рот. Потом, видимо, произведя в уме несложные подсчеты, спросила:

— А второй откуда?

— С собой привел. Послушайте, может, вы мне просто его телефон дадите или адрес, я сама…

— Нет-нет-нет! — замахала руками Таисия Павловна. — Я передам. Скоро придет, ждите…

С этими словами она исчезла в квартире.

— Не сомневаюсь, — сказала Кулик закрытой двери.

Потом пошла выгуливать собак.

Звонок застал Лопаницына врасплох: жена еще не вернулась со смены, дочка смотрела мультики, а он, как назло, валялся в постели, и телефон стоял под рукой.

— Алло, — промычал он.

Трубка часто-часто застрекотала голосом тетки. С минуту Петр Ильич просто лежал, не вслушиваясь в телефонную трепотню, даже задремывать начал.

— Петя? Петя, ты здесь?

— Таисия Павловна, у меня выходной вообще-то…

Очередной взрыв эмоций на том конце провода окончательно разбудил участкового.

— Обращайтесь в милицию! — заорал он.

— Так она просила к тебе позвонить…

— Кто — «она»?

— Ну, училка. Про которую вчера тебе говорила.

— Мы вчера во всем и разобрались! Все, я отдыхаю! — и бросил трубку.

Телефон зазвонил снова.

— Чего еще?!

— Петенька, ты меня прости, но она велела передать, что вчерашний мальчишка сбежал из приюта и опять к ней пришел. И дружка с собой притащил.

— Какого дружка? — не понял Петр Ильич.

— Мальчонку лет пяти. Только что пришли, мокрые до нитки. Мамой зовут…

— Оба?

— Да.

Дурдом какой-то. Вчера доставили пацана в приют, оформили честь по чести, а он, получается, сбежал? И брательника нашел?

— Все понял, спасибо за информацию.

— А разве…

— Таисия Павловна, очень прошу — не звоните мне в ближайшие сутки. Нет, в ближайшую неделю. И в отделение приходить не надо. У меня из-за вас проблемы по службе. До свидания.

Какое-то время Лопаницын лежал, полностью расслабившись и отрешившись от окружающего мира. Потом резко вскочил, оделся и схватил записную книжку.

— У аппарата, — по номеру Галки ответил мужской голос.

— Ни хрена себе! — обалдел Петр. Во дает Геращенко: даже не сказала, что с мужиком живет. Тихушница. Ну, сама виновата, предупреждать надо. — Галину Юрьевну Геращенко могу я услышать?

— У нее выходной.

— У людей нашей профессии не бывает выходных.

Трубку схватила Галка:

— Геращенко.

— Лейтенант Геращенко, вас беспокоит старший лейтенант Лопаницын. По оперативным данным, этапиро… эвакуированный нами день назад несовершеннолетний Евгений предположительно Кулик этой ночью сбежал из приюта и вернулся к Кулик Марине Васильевне, на этот раз — с малолетним сообщником.

— Лопаницын, ты рехнулся — в восемь утра?!

— А ты думаешь, мне самому по кайфу?

— Я никуда не пойду и ничего делать не буду. Я свою работу вчера сделала, как надо.

— Да погоди ты! Тебе что, самой не интересно, что за история с этой Кулик?

— Не в восемь же утра!

Короткие гудки.

— Уважаю, — выпятив нижнюю губу, покивал старлей.

Позвонил в отделение.

— Кузьмич, посмотри там телефон приюта… Погоди, ручку возьму… Спасибо… Как сегодня, спокойно?.. Ну, бывай.

Теперь встать, одеться — и чаю.

Замутив себе холодный «купчик», Петр Ильич накрутил диск, и тотчас приятный женский голос уведомил:

— Большеольховский реабилитационный центр.