litbaza книги онлайнСовременная прозаЖизнь замечательных людей - Вячеслав Пьецух

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 76
Перейти на страницу:

– Я!

– Рад знакомству!

– Про себя я бы этого не сказал.

Человек в кожаном пальто пропускает колкость мимо ушей и продолжает в том же приветном духе:

– Я бы хотел приобрести одну из ваших прелестных миниатюр.

– Не думаю, что вам это по карману. А впрочем, можете посмотреть. Вот, например, работа, изображающая великого Гоголя за письмом. Это Гоголь стоит, перед ним конторка, на ней свеча...

– По-моему, это больше похоже на пишущую машинку довоенного образца.

– У меня, разумеется, нет времени проводить с вами просветительскую работу. Впрочем, могу сказать: художническое видение предмета зачастую подразумевает эклектический метод отображения, который может соединить в себе авангард, экспрессию и критический реализм. Вот только господам, отравленным буржуазной культурой, этого не понять.

– У буржуазной культуры тоже есть свои достижения...

– Ну разве что хиромантия и канкан.

– Позвольте: а Бэкон? а Мильхаузен? а Дали?!

– Это все так... рождественские открытки для простаков. Настоящая культура рождается на пустой желудок, от страдания, недаром Россия находится в авангарде мирового изобразительного искусства. Я бы даже так сказал: последняя в Европе по-настоящему культурная нация – это мы.

– Довольно странно такое слышать в стране, где совсем недавно спички не зажигались и трудно было купить порядочные штаны.

– А причем здесь штаны?! Впрочем, очень даже причем: в том-то и разница между нами как представителями антагонистических классов, что наши все больше про экспрессию, вы, главным образом, про штаны! Нет уж, лучше мы с голым задом будем ходить, но одновременно с глубоким сознанием того, что последняя в Европе по-настоящему культурная нация – это мы.

– По-моему, все-таки лучше ходить с прикрытым задом и одновременно с культурной гипотезой в голове.

– Тогда это уже будет не Россия, а черт-те что!

– Однако согласитесь, что это странно: Шагал по причине ночных арестов, Тышлер от недоедания, Зверев вследствие перепоя... это даже как-то не по-людски.

– Ничего не поделаешь: такой уж своеобразный нам предначертан путь.

– Ну, не знаю: вон, например, в Бельгии – все одетые ходят, но изобразительное искусство, однако, на высоте...

– Ну и катись в свою Бельгию, чего ты ко мне пристал! Человек в кожаном пальто пожмет плечами, развернется в недоумении и уйдет. На антресолях заворочается скульптор Фиалко и минуту спустя спросит осипшим голосом:

– Ты с кем это сейчас разговаривал, Бармалей?

– Ошиблись дверью, – ответит тот и так страшно сверкнет глазами, налившимися кровью, что лучше этого феномена не видать.

Но чаще всего Бармалей в прения с покупателями не вступает и продает мелкую пластику по таким смехотворным ценам, что те впадают в приятный шок.

22

К Елене Сергеевне Потрошковой, работнице багажной службы аэропорта Шереметьево-2, подбегает вспотевший француз и с симпатичным акцентом ей говорит:

– Представьте, моих чемоданов нет! Я, видите ли, прилетел рейсом Париж—Москва, а чемоданов, представьте, нет!

Елена Сергеевна дала французу такой совет:

– А вы поищите на том конвейере, где выдают багаж прилетевшим из Улан-Батора, – там они, вероятно, и ездят туда-сюда.

Француз подозрительно на нее посмотрел, но все же решил воспользоваться этой верояцией и исчез. Через пять минут он объявился, волоча свои чемоданы, которые были настолько изящны, что мало отвечали существительному «багаж».

– Позвольте задать вам вопрос, – сказал он, – как вы угадали, что именно в секторе Улан-Батор—Москва мои чемоданы ездят туда-сюда?

– Видите ли, я здесь просто давно живу.

– Не понял, но все равно спасибо!

– А теперь позвольте мне вам задать вопрос: зачем вы сюда приехали?

Француз помялся-помялся и говорит:

– У вас такие писатели хорошие...

На эту декларацию Елене Сергеевне было нечего возразить.

23

Писатели у нас точно хорошие, во всяком случае, у них есть ответы на все вопросы, и если даже не на все, то на коренные ответы есть.

Выступал как-то писатель Зуев в библиотеке имени Добролюбова, ему из зала и говорят:

– А чего вы, собственно, занимаетесь ерундой? Какая польза от вашей литературы, если вы все придумываете от себя? Вы нам, товарищ писатель, дайте учебник жизни, укажите средства борьбы со злом! А то они увлекаются описаниями природы, а где искать счастье – про это нет!

Зал возбудился и зашумел.

– Понимаете, какое дело, – сказал Зуев, – или учебник жизни, как, например, «Анти-Дюринг», или литература – это одно из двух. И про счастье ничего определенного не скажу, а вот что литература уберегает читателя от несчастий – тут налицо медицинский факт.

– Как так?

– А так: сидишь себе в уголке, почитываешь книжку, и в это время кирпич тебе на голову не упадет – раз, в милицию по недоразумению не попадешь – два, в семье мир – три, деньги целы – четыре, не обидел никого – пять!

Зал молчал.

24

Актер одного драматического театра Сергей Казюлин на десятом году своей артистической карьеры дождался-таки роли Чацкого из «Горя от ума», о которой мечтает всякий порядочный резонер. Он так мучительно входил в роль, что похудел на два килограмма и стал заговариваться в быту; бывало, идут они с помрежем Кешей Соколовым 3-й улицей Марьиной рощи, мимо убогих домишек, какого-нибудь бесконечного забора, почерневшего от дождей, автобусной остановки, где толпится народ и недоброжелательно смотрит вдаль, несусветной очереди возле винного магазина, и вдруг Казюлина ни с того ни с сего прорвет:

– Душа здесь у меня каким-то горем сжата,

И в многолюдстве я потерян, сам не свой.

Нет, недоволен я Москвой...

Понятное дело, прохожие на него оборачивались, потому что по тем временам удивителен и опасен был человек, недовольный не в частности, а более или менее широко. Времена, заметим, стояли какие-то неподвижные и глухие: еще сидели на кильке с вермишелью целые города, кругом сновали враги народа, прилично одеться-обуться можно было разве что по знакомству, и на всякое едкое слово имелась своя статья.

– Ты бы поосторожней, Серега, – говорил ему Соколов. – Не то оглянуться не успеешь, как тебя органы заметут.

– А это не я говорю, – возражал Казюлин. – Это во мне говорит Александр Андреевич Чацкий, нытик, очернитель, вообще паршивый интеллигент.

1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?