и другими коллегами считаем, что у независимых исследователей должно быть право изучать поведение людей в соцсетях. Но это должно происходить в условиях максимальной анонимности, после получения согласия и, конечно, после рассмотрения запроса независимым комитетом по этике[581]. Если не предоставить ученым такую возможность, социальные сети останутся закрытым «черным ящиком», где происходит непонятно что.

Рисунок 9.4 обобщает некоторые вопросы, на которые необходимо ответить в ходе исследований, чтобы разобраться во взаимосвязи между самоощущением и использованием соцсетей. При этом, помимо особенностей дизайна платформы, необходимо учитывать индивидуальные качества характера пользователей, а также то, что разным людям от соцсетей нужны разные вещи. Идея «Один размер подходит всем», означающая, что один и тот же интерфейс нравится всем пользователям, скорее всего, в корне неверна. Следовательно, необходимо подумать и о том, чтобы сами пользователи могли вносить в онлайн-платформы соцсетей модульные изменения, чтобы сделать их максимально комфортными. И речь здесь идет о чем-то большем, чем просто возможность включать или выключать push-уведомления. В первую очередь необходимо позаботиться о соблюдении этических принципов. Остановимся на этом подробнее.

В этом разделе я говорил исключительно о социальных сетях и этической составляющей их дизайна. Но внесение диагноза «игровое расстройство» в международную классификацию болезней ВОЗ[582] ясно дает понять, что необходимо обсуждать и этический дизайн видеоигр. На мой взгляд, хорошим решением будет провести процедуру, аналогичную A/B-тестированию, и создать эмпирическую базу для разработки более «здоровых» видеоигр по аналогии с соцсетями. При этом я уверен, что от поголовных запретов – будь то игры или приложения социальных сетей – толку не будет. Видеоигры (как и социальные сети) стали неотъемлемой частью поп-культуры и используются миллионами людей в качестве способа проведения досуга и инструмента для общения и социализации. А патологизация повседневных действий – всегда плохая идея[583].

Рис. 9.4. Чтобы понять, как использование социальных сетей влияет на самоощущение пользователей, необходимо, с одной стороны, выделить критерии правильного дизайна платформы, а с другой – выяснить, кто, почему и каким образом пользуется сервисами социальных сетей (адаптировано по: Montag, Yang & Elhai, 2021)

Конкуренция оживляет бизнес

Возможно, нам стоит не просто грозить технологическим корпорациям жестким регулированием, а взглянуть на проблему шире. Размышления об альтернативной бизнес-модели или контроль над небольшими участками гигантских платформ, конечно, не принесут желаемого успеха. Единственное, что может быть по-настоящему эффективным, – разработка реальной альтернативы. В общем, здесь не помешала бы пресловутая «невидимая рука рынка», то есть конкуренция.

Конечно, будут возражения, и давайте начнем их рассматривать с самого популярного железного аргумента: Meta и другие цифровые гиганты сосредоточили на своих платформах миллиарды пользователей и стали так сильны, что уже нет никакого смысла создавать новую площадку и пытаться переманить туда большую часть человечества. Опыт недавнего прошлого показывает, что это не совсем так, если компания может предложить пользователю что-то интересное. Как иначе объяснить успех TikTok, так высоко взлетевшего в последние годы?[584] Мы, европейцы, особенно остро нуждаемся в собственных социальных сетях и маркетплейсах, и это крайне важно как с социально-политической, так и с экономической точки зрения. Повторюсь: если мы смотрим на социально-политическую ситуацию, возникает важный вопрос – насколько вообще допустимо, что такие важные общественные пространства, как Facebook или Twitter, находятся в руках частных компаний? Если мы хотим, чтобы ЕС был сильным и процветал, приоритетным проектом должно стать создание европейских социальных сетей и маркетплейсов, с помощью которых люди смогут обмениваться личной и профессиональной информацией. ЕС как институт, в свою очередь, должен оказать правовую поддержку, гарантируя защиту данных на общеевропейском уровне. Следующий вопрос: как будет финансироваться такая платформа, если, конечно, на ней не будет разрешено размещать персонализированную рекламу и применять микротаргетинг? Как уже говорилось выше, я считаю, что в Германии такую платформу можно было бы оплачивать из телевизионных сборов[585]. Молодежь все равно почти не смотрит телевизор, но по-прежнему вынуждена платить телевизионный сбор. Решение использовать налог на телевидение для поддержки подобного проекта видится мне удачным в том числе потому, что в правилах взимания сборов уже предусмотрены исключения для нуждающихся[586]. Кстати, по словам бывшего заместителя председателя Федерального конституционного суда ФРГ Фердинанда Кирххофа, телевизионный сбор взимается для того, чтобы общественные телекомпании могли «выдавать информацию в неискаженном виде без давления рыночных факторов, не гнаться за сенсациями и профессионально представлять различные точки зрения»[587]. Насколько общественные телекомпании выполняют эти требования – вопрос спорный. Мне, например, совсем не нравится, что некоторые ток-шоу для взаимодействия между зрителями и гостями во время эфира используют коммерческие платформы Facebook и Twitter (вспомним мой пример с Hart aber fair в начале главы). Интересам европейцев гораздо больше соответствовало бы продвижение общения через некоммерческие платформы. С экономической точки зрения нам также необходимо как можно скорее найти альтернативу американским и китайским приложениям. Без собственных разработок мы просто придем к тому, что будем продавать продукцию наших успешных, но малоизвестных компаний американским или китайским платформам (Amazon, Ebay, Alibaba). Тогда технологические корпорации из США и Азии смогут устанавливать комиссию за осуществление транзакций, и нас уже никто не спросит, какой кусочек пирога мы готовы отдать.

Какие сценарии наиболее реалистичны в ближайшие несколько лет? Будем ли мы с каждым днем скатываться в прошлое?

Какова сегодня ситуация в ЕС, каждый без труда может увидеть в новостях, и мне с трудом верится, что у него в ближайшее время появится собственная цифровая платформа. Тем не менее это было бы лучшим решением проблем, а заодно помогло бы отойти от бизнес-модели данных в социальных сетях. Благодаря европейской социальной сети под публичным управлением, с помощью которой можно было бы не только общаться, но и осуществлять платежи (аналогично китайскому WeChat), мы могли бы вернуть контроль над общественным пространством и не дать корпорациям, подобным Meta, получить еще большую экономическую власть, например, в случае успешного внедрения diem’а, валютной единицы Facebook[588].

А что будет с нашим обществом, если крупные технологические компании все-таки останутся без регулирования? Такой сценарий выдвинул профессор Томас Петтитт из Университета Южной Дании, использовав метафору с так называемыми скобками Гутенберга[589]. Представим, что период между XV веком, когда Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок, и XX веком, когда появился интернет, заключен в скобки или помещен в книжную обложку. Почти 500 лет историю человечества в значительной степени определяла текстуальность, то есть опора на авторитетные знания, передаваемые через книги. Томас Петтитт описывает, как во времена внутри «скобок Гутенберга» идея текстуальности получила