– В общем – да, права, – врать не самый лучший выход, если это потом придется делать слишком часто, и я решил не лезть в этот капкан. – Но часто мы называем так и какую-нибудь оплошность, неприятность или неожиданность.

– Мне так и показалось, хи-хи! Вряд ли ты думал о женщинах, когда целился и стрелял!

По наивности я решил, что инцидент исчерпан, но не тут-то было!

– А «хриен» – это то, что ублажают с помощью «милят»? – пальчиком она не ткнула, но глазками указала верное направление.

– Так ты что, все поняла? Ну, когда я облаял тебя…

– Не все, но достаточно, чтобы догадаться об остальном, хи-хи!

– Ты обиделась на это?

– Ну, ты же говорил на своем языке, которого мне понимать не полагается, хи-хи! Вот если бы на нашем…

– А почему ты здесь, а не там, где тебе положено быть? – следовало все же закруглить эту скользкую тему, а нападение – лучшая защита.

– В обществе рабов и мулов?

– И ты страшно оскорблена этим?

– Я так сильно похожа на дурочку?

– Общество похабных солдафонов лучше?

– Ты обиделся?

– Зачем? Ты сказала правду, а на нее обижается только глупец. Я сильно похож на глупца?

– А я сильно похожа на тех, кому интересно с глупцами?

– И все-таки, Велия, на войне следует выполнять приказы начальников. Ты разве не слыхала приказа Тордула?

– Слыхала, но…

– Но не выполнила его. Воину за невыполнение приказа в бою после боя не сносить головы. Тебе это известно? Следовало бы хорошенько отшлепать тебя за это…

– Не надо! Ты очень больно шлепаешься, когда не в настроении, хи-хи! У меня и так уже будет синяк на попе! Вот пойду и скажу маме… что упала с мула, и мне было больно идти, хи-хи!

– Впредь все-таки выполняй приказы! Мы на войне!

– А если бы на нас напали и сзади?

– Тебя захватили бы в плен. А здесь тебя мог убить шальной дротик или камень – ты видела сама, что тут творилось…

– И что дал бы мне плен, если бы вас всех перебили? Нет уж, хватит с меня плена!

– А кстати, почему они в самом деле не напали еще и сзади? – вмешался подошедший Васкес. – На их месте я бы обязательно послал часть людей в обход!

– А хрен их знает! – я перешел на русский. – Деревенщина! Ты ведь заметил, что многие были с дрекольем вместо настоящего оружия? Наверное, понадеялись задавить нас числом.

– И понесли лишние потери в лобовой атаке. Этого-то ведь они не могли не понимать! Да еще и атаковали нас снизу, вверх по склону – слишком глупо это даже для безграмотных крестьян!

– Не успели подготовиться?

– Я тоже так думаю. Ты узнал того, в плаще, которого упустил?

– Вроде где-то видел, но вот где…

– Дагон, финикиец – командир тех, которых мы тогда преследовали. – Мент есть мент, и память на имена и лица «клиентов» у него профессиональная.

– Мыылять! – а что я еще мог сказать?

– Я тоже стрелял в него, но мой арбалет слабее. Целился в шею, попал в щит. Жаль, что упустили…

– Упертый тип! Другой бы на его месте вернулся к начальству с докладом о невозможности выполнить задачу, а этот хрен сдается! Уважаю!

– Крутой профи. Его профессиональная гордость не позволяет ему признать неудачу. Думаю, он не отвяжется.

– Тогда нам остается только надеяться, что именно эта его профессиональная гордость его и сгубит.

– Да, похоже на то…

– Велия, где ты опять пропадаешь? Мать обыскалась тебя! – брат девчонки нарисовался неожиданно.

– Уже иду, Велтур! – и, обернувшись ко мне: – Да, это был Дагон, тот финикиец, я расслышала имя в вашем разговоре. Мне пора, но мы еще поговорим с тобой позже – и не о Дагоне, хи-хи!

По-хорошему, нам следовало бы форсированным маршем спешить в город – при должном темпе добрались бы если и не к обеду, то уж всяко засветло. Но по-хорошему не получалось. Мы тоже понесли потери – двоих из нашего отряда и троих из высланного Ремдом эскорта убитыми и семь человек ранеными. Двое из них идти сами не могли, и их нужно было нести на носилках, да и пятеро остальных не потянули бы настоящий темп. И убитых ведь тоже не оставишь, а здесь мы не имели времени похоронить их достойно – значит, и их нести на носилках в Кордубу. Так или иначе, без привала было не обойтись.

Эти, напавшие на нас идиоты, потеряли десятка четыре. В основном это были мятежные пейзане, но в троих начальник рудника опознал сбежавших при нападении на рудник рабов, и одного из них, еще живого, командование теперь допрашивало вместе с остальными тяжелоранеными вражинами. Убиты были – при попытке воспользоваться нападением на нас и взбунтоваться – и двое рабов из числа захваченных нами в походе, что усмирило остальных, и теперь их, как следует поколотив для профилактики, заставили делать носилки, которые они же и понесут. Мы же, кто не был поставлен Тордулом в караул, приведя себя в порядок и избавив убитых мятежников от ненужных им более земных благ – которых, впрочем, много не набралось, – перекусывали и отдыхали.

Пользуясь привалом, Велия снова – ага, как бы невзначай – завернула к нашему костерку. Присела рядышком, разогнала ладошкой дым от моей трубки и огорошила:

– Максим, а в твоей стране продажные женщины лучше, чем у нас?

– Ну, всякие есть. Но те, что получше ваших, берут очень дорого, а жалованье нам князь платит поменьше, чем здесь.

– Да, Астурда тебя не разоряет, хи-хи! В Кордубе подобные ей возьмут с тебя полшекеля за ночь, но и это тоже не разорит тебя.

– А почему тебя это вдруг так заинтересовало?

– В городе вы получите хорошую награду и свою долю добычи. У вас появятся деньги, на которые можно уехать очень далеко. Ваш «киняз» щедро наградит тебя, когда ты вернешься к нему?

– Не думаю. Мы ведь не выполнили его повеления – тут бы голову на плечах сохранить, а не награды ждать.

– А ждет ли тебя там кто-то, ради кого тебе стоило бы туда возвращаться? – и придвинулась – тоже как бы невзначай – поплотнее, коснувшись плечиком и бедром, дабы понятнее было, что она имеет в виду.

– Из таких – никто не ждет.

– И ты совсем не похож на глупца, Максим.

– И не собираюсь им становиться.

Этот вопрос мы с ребятами обсуждали уже не раз. Ну, доберемся мы, допустим, до матушки России, которой в природе еще не существует – и чего? Кто нам эти предки финнов или балтов или кто там сейчас обитает? И кто им мы? Или, допустим, при очень уж большом везении, найдем мы таки и дражайших предков – праславян. Ну, найдем – дальше-то что? Здрасьте, я ваша тетя? Язык их нынешний едва ли ближе к современному русскому, чем польский или болгарский, а что у нас с ними будет общего кроме языка? Ровным счетом ничего. Мы, современные русские – люди европейской культуры, а она родом отсюда, из Средиземноморья. Для Васькина же, вообще ни разу не русского, а самого натурального испанца – тем более. Так зачем же нам тогда переться хрен знает куда? Чтобы рвать жилы на пахоте весной, корячиться на ремонте хат и землянок летом, надрываться на жатве осенью и мерзнуть зимой? А ведь так там, скорее всего, и будет. В суровом климате скудные урожаи, и для прокорма воина или грамотея там нужно гораздо больше простых землепашцев, чем в теплом и обильном Средиземноморье, в котором мы уже и сейчас устроились неплохо. Конечно, нынешняя иберийская Испания – ну никак не центр средиземноморской цивилизации, и иберы – дикари еще те, но благодаря влиянию финикийцев и греков и на этих не романизированных еще ни разу дикарях уже появился некоторый налетец цивилизованности.