Прихрамывая и постукивая клюкой по стенам, подошла слепая Гизаль. Она остановилась возле носилок.

— Ну что, твоё колдовство действует, о великая мать-заклинательница и колдунья?

— Да, всё идёт как по маслу, — кивнула Магуда. — Сейчас они, словно бабочки, наколотые на булавки, и видят только то, что приводит их в дрожь. Думаю, если продержать их в таком дурмане несколько недель, они будут покорны, как овечки, и подчинятся моей воле. Согласятся петь, плясать, рисовать да ещё будут умолять, чтобы я разрешила им угождать мне. Так всегда бывает.

— Ты поистине самая великая среди Разанов, — отвесила ей поклон Гизаль.

Магуда постучала по носилкам ступнёй.

— Отнесите меня на мой трон, а потом отправляйтесь рассказывать всем, что вы сейчас здесь увидели. Пусть это послужит предостережением для тех, кто будет против меня.

Бандиты повернули назад, за ними, хромая, медленно тащилась Гизаль.

* * *

Арнела подняла глаза и увидела нависшую над головой отвесную снежную стену.

— Вот что наделала лавина, — пробормотала она. — Не помню, чтобы так бывало раньше. Но ничего, Нед, мы на правильном пути. Будем держаться вон той высокой скалы возле вершины. Логово Разанов как раз там, наверху. Под снегом могут быть незаметные трещины — вот что плохо. Когда сходят лавины, такое бывает, я знаю.

Однако чёрный Лабрадор её не слышал. Он распластался на снегу, закрыв глаза передними лапами. Его трясло, он жалобно скулил, потом вдруг скорбно завыл.

Арнела упала возле него на колени.

— Нед, что с тобой, милый? — допытывалась она. — Что случилось?

Но он оставался глух к её расспросам. Каким-то образом Бен дал псу знать о тех страшных видениях, которые мучили его мозг. Ужас и страх, охватившие Бена, были так сильны, что полностью подчинили себе и Неда. Из-за железной решётки к нему тянули руки Вандердеккен и вся его мерзкая команда. Псу казалось, что он в темнице, беспомощный пленник, неспособный противостоять капитану и экипажу «Летучего голландца» — живым и мёртвым.

Арнела просунула под Неда сильные руки, приподняла его, прижала к себе, как ребёнка, стала уговаривать, боясь, что его стоны выдадут их врагам.

— Ну, ну, тише, хороший пёс. Что с тобой, Нед? На тебя это не похоже. Что тебя так напугало? Так ведут себя только маленькие щенки. А ты же большой разумный пёс!

В своём лихорадочном бреду Нед решил, что его схватил Вандердеккен. Инстинктивно пёс обнажил зубы и вонзил их воображаемому капитану в руку.

Арнела гладила пса по голове и вдруг почувствовала в нём внезапную перемену: из перепуганной собаки он превратился в дикого зверя. Женщина невольно отдёрнула руку, и вовремя. Зубы Неда разорвали рукав её связанной из козьей, шерсти кофты. Арнела испугалась, поведение Неда потрясло её.

— Ах ты гадкий, неблагодарный пёс! — И она швырнула Неда на землю.

От сильного удара Нед сразу очнулся. И в то же мгновение услышал звенящий голос Ангела, похожий на раскат грома:

Среди видений злобных

Ты поведёшь сквозь тьму.

Не видишь ты, что видят все,

Bepь глазу своему.

Нед пришёл в полное замешательство и воззвал к Ангелу: «Я не понимаю. Скажи, что я должен делать? Молю тебя!»

И небесный голос раздался снова:

Твой глаз — вот твой вожатый.

Подвохи впереди.

Видениям хозяина

Не верь — и сам веди.

И чёрного Лабрадора осенило. Он сразу понял, что мозг Бена находится во власти чьей-то злой воли. Сила гипноза была так велика, что кошмаров хватило на двоих. Нед понял, что любой ценой должен заставить Бена очнуться, но прежде всего надо загладить вину перед Арнелой. И он тыкался и тыкался носом в её башмак до тех пор, пока она слегка не приподняла ногу. Тогда он стал подсовывать голову под её ступню, пока не получилось так, будто Арнела попирает его ногой. При этом Нед так вилял хвостом, что снег, словно веером, разметало в стороны.

Арнела фыркнула, потом на её обветренном лице появилась слабая улыбка.

— Ну-ну, уже извиняемся, да?

Нед вытащил голову и робко кивнул. Она подняла его так, что передние лапы пса оказались у неё на талии. Взяв обеими руками морду Лабрадора, Арнела заглянула в его добрые тёмные глаза.

— Не знаю, что происходит в твоих собачьих мозгах, дружок, но я уверена, что для твоих поступков были веские причины.

Нед серьёзно кивнул. Он погладил её лапой и тихо заскулил.

Арнела ласково потрепала его уши.

— Тогда забудем об этом. Ты хороший пёс и, наверное, очень беспокоишься о своём хозяине!

Нед лизнул её руку и снова кивнул. Арнела опустила его лапы на снег.

— Ну тогда не будем терять времени! Давай договоримся, я иду первая, а ты за мной след в след, а то вытаскивай потом тебя из какой-нибудь ямы.

* * *

Поднимаясь в гору за Арнелой, Нед был поглощён тем, что посылал сигналы своему хозяину. Он напоминал ему о разных весёлых происшествиях, надеясь, что это отвлечёт Бена от его страшных видений. «Да, да, приятель, это я, твой старый друг Нед. Помнишь тот весёлый пикник, который мы устроили в джунглях несколько лет назад? Ха-ха! Мы ещё чуть не умерли со смеху, когда ты вдруг заметил, что сидишь на муравейнике. Ха-ха-ха! Я и не подозревал, что ты такой хороший танцор, ты ведь прыгал, и подскакивал, и хлопал себя по тому месту, на котором сидят. Ну и зрелище было! Признайся, Бен, что после этого ты не мог сидеть целую неделю! Не обращай внимания на свои страшные сны о прошлом. Проснись, открой глаза! Поговори с Кэрей и Домиником, подумай о чем-нибудь другом, о чём угодно! Ха-ха-ха! Вспомни, как я гнался за той чванливой дамой на ярмарке, а она удирала на лошади! Ха-ха! Вспомни, как эта лошадь вихляла толстым крупом, а дама цеплялась за свою шляпу. Вот где цирк был! А шляпа-то, шляпа! Ужас! Её украшало чучело жаворонка да целая куча восковых вишен. Ты ведь не захотел бы, чтобы кто-нибудь увидел тебя в такой шляпе даже в тёмную ночь, даже если бы ты умер! Давай, Бен, напряги мозги, вспомни хорошие времена и всякие смешные истории!»

Бредя по грудь в свежем снегу, карабкаясь по осыпающимся камням и по голым выступам скал, обходя скользкие ото льда участки, верный пёс не оставлял попыток рассеять злые чары, опутавшие мозг Бена.

Лигран Разан и его старший брат Раус отперли высокую зарешечённую дверь и вошли в камеру. Они разглядывали трёх пленников, погруженных в — каждый в свой — полный кошмаров сон. Одурманенные не могли ни говорить, ни шевелиться, ни перемолвиться словом друг с другом.

— Сразу видно, какие радости им мерещатся! — посмотрев на них, ухмыльнулся Лигран. — Да я и за десять мешков золота не захотел бы видеть такие сладкие сны!