И только я буду бодрствовать. Я не хочу спать, я хочу беситься, как поется в детской песенке. Я не ищу никакой справедливости, я ищу жизни. А это, так или иначе, полная противоположность справедливости. Я уже предостаточно спал и отныне буду бодрствовать как дьявол. Я вырвался из рук сумасшедших стариков, вырвался из пут их безумия. Я выбрался живым, выбрался раз и навсегда из вашего сна, потому что я не ваш. Я вырвался из безумия ваших попыток исправить мир, я вырвался из справедливости. Будьте здоровы. Спите хоть до завтрашнего дня. Я один, я бодрствую, и вот-вот начнется мое путешествие».

С этой мыслью Ионатан обернулся и окинул взглядом свой дом. Фонари вдоль забора уже погасли. Весь кибуц словно плыл в серовато-молочном тумане. Водонапорная башня, увитая зеленым плющом. Сено, уложенное под навесом. Коровники. Дома, в которых живут кибуцные подростки, и дома для ребят помладше. Острия кипарисов, окруживших белые стены столовой. Маленькие домики с красными крышами и окнами, закрытыми жалюзи. Спуск к плавательному бассейну. Баскетбольная площадка. Загон для овец. Старое здание сторожки. Подсобные помещения… Оберегай свое сердце, чтобы не овладела им щемящая тоска, а то глядишь и снова окажешься в ловушке.

Ионатан зажмурил покрасневшие, затуманившиеся глаза, ощутив что-то пугающе враждебное, словно маленький зверек, который учуял приближение охотников. Оберегай свое сердце. Это ловушка. Хитроумно расставленные сети, тончайшие, тоньше паутины. Вот здесь я валялся ночами на лужайке спина к спине с кем-то из друзей или с одной из девушек. А вот сюда однажды осенью меня, наряженного в трикотажную рубашку и спортивные брюки, повели на экскурсию, и я услышал рассказ о героизме защитников кибуца, о первом стаде, похищенном грабителями, о том, что такое севооборот и как созревают плоды. Здесь любили, целовали, выговаривали. Здесь учили, как управляться с коровой и как водить трактор. Здесь замечательные люди, и если постигнет меня несчастье, они немедля созовут комиссию, которая поможет мне выбраться из затруднений. И если я украду, убью или буду ранен так, что мне отнимут обе ноги, они установят очередь посещений — в тюрьме ли, в госпитале ли — и будут хранить меня от любой беды. Оберегай свою душу, голубчик: они бросаются за тобой в погоню — еще до того, как стало известно о твоем побеге…

Вот уже новые десять минут прошли, а я все еще торчу здесь. Что будет, если меня заметят? Странный он, этот свет за холмами, и голубоватый, и розовый, и серый. Свет чистый и ясный. Куда-то на юг движется товарный состав, и локомотив жалуется на жизнь, будто и его пытаются удушить. Кибуцные собаки лают за забором. Думают, что я враг. Я и вправду враг. Одна очередь — та-та-та — и кончено.

Но вот что-то движется по дороге.

Грузовик. «Додж». Старый. Останавливается. Прочь сомнения!

— Полезай, парнишка. Куда тебе?

Водитель — стареющий толстяк. На щеках румянец. Очки дружелюбно поблескивают.

— Все равно, куда ни довезешь, все будет хорошо.

— Но куда ты хочешь добраться?

— Туда. Общее направление — на юг.

— Отлично. Только хорошенько прикрой дверь. Хлопни как следует. И нажми кнопку, чтобы дверь не открылась. Скажи-ка, ты… что, свалилось на тебя немного резервной армейской службы?

— Примерно так.

— Ладно-ладно, не разболтай военной тайны. Парашютист?

— Примерно. Спецподразделение.

— И готовится какая-то крупная операция?

— Не знаю. Возможно. Почему бы нет?

— Ты ведь сказал «на юг»?

— Примерно.

— Ладно. Не выдавай ничего. Не стоит. Хотя можешь поверить, что вот уже двадцать лет я в Рабочей партии, два года, еще до провозглашения государства, по поручению подпольной боевой организации возглавлял оборону нашего района. Я умею молчать как рыба. И знаю такие секреты, что тебе и во сне не снились. Ладно. Главное — здоровье. Не переживай. На юг, говоришь?

— Если можно.

— А каков, прости за любопытство, пункт назначения?

— Понятия не имею.

— Послушай, парнишка, конспирация и тому подобное — это очень даже здорово. В те дни, когда действовала боевая подпольная организация «Хагана», у нас ходила такая шутка про Шауля Авигура, нашего замечательного командира и необыкновенного конспиратора. Однажды приезжает за ним водитель-подпольщик (будь добр, протри ветровое стекло, вот так, спасибо тебе), и Авигур говорит ему: «Гони во весь дух. Времени нет». Водитель спрашивает: «Куда?» «Секрет», — отвечает ему Авигур и погружается в полное молчание… Возможно, ты уже слышал эту шутку? Не беда. Главное, врежьте им, как они того заслужили, и даже чуток сильнее. Врубите им и возвращайтесь к нам живыми и здоровыми. Чего уж тут скрывать, сердце наше бьется сильнее, когда, глядя на вас, мы вспоминаем прошлое и видим сегодняшние достижения. Все, что мы совершили с превеликим шумом и бесконечными спорами, вы делаете просто и тихо, одной левой. Здо́рово сказал Моше Даян, наш одноглазый командующий: все военные операции, проведенные в свое время подпольной боевой организацией «Страж», нынче запросто, в течение одной ночи, выполнит одно отделение Армии обороны Израиля. Только бы все были здоровы. Так, может, ты все-таки скажешь, где тебя сбросить?

— Как можно южнее.

— В Эйлате? В Эфиопии? В Кейптауне? Ну да ладно. Это всего лишь шутка. Ты не согласишься даже на ухо шепнуть мне, где вы врежете им этой ночью? Я обещаю забыть это немедленно и навсегда.

Ионатан улыбнулся и промолчал. С каждым мгновением небо становилось все голубее. Низкие холмы казались нарисованными пастелью. Мягко светились озимые всходы на полях. Таинственный свет исходил от цитрусовых плантаций. И светом были пронизаны фруктовые сады, лишенные листвы. Пастухи в фуражках и одежде цвета хаки перегоняли стада овец и коз. Прекрасной и спокойной открывалась ему земля — множество белых деревень, полевые тропинки, тень гор, возвышающихся на востоке, прохлада веющего с моря ветра. Прекрасная, она жаждала, чтобы он ступал по ней, чтобы он исходил ее всю. Нужно любить и прощать, сказал себе Ионатан, нужно быть добрым. И можно ли оставить ее так, чтобы забыть, оставить без опасений запутаться в сетях тоски по ней? Дьявол меня побери, куда это, куда это я убегаю — прямо к черту на рога! Что же я натворил!

— Парнишка, ты там вздремнул?

— Ничуть не бывало. Бодр как черт.

— Ты из кибуца Гранот?

— Откуда же еще?

— И как там?

— Отлично. Превосходно. Чары Чада.

— Прости?

— Ничего. Пустяки. Просто вспомнился мне один красивый стих из Священного Писания.

— На сиденье, как раз посредине, между нами, термос. Возьми, открой и выпей немного отличного горячего кофе. И если захочешь, то сможешь потом всю дорогу декламировать Священное Писание. Ты, случаем, не из компании путешествующих любителей природы?