– Мне всегда интересно, как невесты не задыхаются в своих паланкинах, – усмехнулся император.

– Они едва дышат, ожидая новой жизни, – усмехнулся и Лу Синь. Улыбка его вышла почему-то печальной.

Они пришпорили коней и поскакали навстречу свадебному поезду. Пение и шум становились все слышней.

– Приготовьтесь, ваше величество, – прошептал Лу Синь.

– Я давно готов, – последовал ответ.

Император и Лу Синь взяли притороченные к седлам факелы и зажгли их. Внезапно яркий свет этих свадебных факелов показался светом проносящихся в небесах комет…

– Слава невесте! – воскликнул император.

– Слава невесте! – вслед за ним воскликнул и Лу Синь. Лицо его было бледно, торжественно и сосредоточенно.

Меж тем свадебный поезд приблизился настолько, что стали слышны хвалебные песни в честь невесты:

О, невеста!

Ты приходишь во дворец жениха.

Ты несешь ему зажженный светильник —

свое любящее сердце.

Ты стыдливо опускаешь ресницы и ждешь

поцелуев и клятв.

Ты прекрасна, как рассвет;

ты величава, как боги Пяти Небес,

одеянья твои подобны снегам вершин Шицинь,

рукава платья твоего струятся как водопады!

Там, где ты ступаешь, распускаются лотосы;

когда ты улыбаешься, в мире

прибавляется жемчужин.

О невеста! Прекрасна ты, и нет в тебе изъяна!

Славься, прославленная!

Император и жених достигли свадебного паланкина и теперь поскакали обратно – по обе стороны от этого хрупкого и очаровательного сооружения, увитого шелками, цветами и лентами. Подружки невесты не переставали петь песни и рассыпать вокруг лепестки хризантем и цветки гибискуса. Кружилась голова от благовоний; свадебный поезд шумел и веселился.

– Ваше величество! – перекрикивая толпу подружек, воскликнул Лу Синь. – Будьте осторожны!

– Благодарю за заботу, Лу! – рассмеялся император и бросил в жениха цветком пиона.

Впрочем, выяснилось, что Лу Синь напрасно осторожничал. За то время, пока свадебный поезд добирался до его дворца, не произошло ничего необыкновенного.

Наконец перед шествием распахнулись парадные ворота дворца Лу Синя. Здесь вовсю сверкали фейерверки, гремела музыка, кружились в танце самые прекрасные танцовщицы – словом, рай на земле. Перед кумирней, воздвигнутой в честь предков, невеста вышла из паланкина и, трепеща, подала руку жениху. Лицо невесты было занавешено нитями цветного бисера, так что невозможно было и разглядеть его. Лу Синь подвел свою невесту к алтарю, и вместе они преклонили колена перед императором, успевшим сменить облачение, – теперь император играл роль первожреца, соединяющего молодых узами брака. Императору прислуживали несколько монахов. Государь соединил руки молодых шелковым красным шнуром, означающим страсть, принял от них жертвоприношения и подал жениху и невесте чашу с супом брачного согласия. Лу и Ирис по очереди отведали из этой чаши, и тем самым брак был скреплен.

И начался пир – великолепный, яркий, шумный. Сам император верховодил на этом пиру, задавал тон и музыкантам и виночерпиям… Веселье длилось до глубокой ночи, после чего император отправился в особо отведенные ему покои во дворце Лу Синя, а молодые были торжественно препровождены в опочивальню.

…Но мы сейчас покинем это торжество и перенесемся во дворец императора. Здесь сумрачно и пустынно, стража стоит на своих местах, светильники погашены, и кажется, что лишь тени бродят по огромным комнатам дворца. Вот тени как-то особенно сгустились у входа в императорскую библиотеку.

– Вы уверены, что настоящий император здесь? – спросила одна тень.

– Несомненно, – ответила тень другая, – Во-первых, я самолично подслушал разговор о двойнике, который поедет на свадьбу Лу Синя, чтобы не подвергать жизнь императора опасности. А во-вторых, посмотрите, сколько во дворце охраны.

– Это разумно, – шепчет третья тень, самая прозрачная и незаметная. – Возможно, кто-то из приближенных узнал о нашем заговоре и решил предупредить императора. Что ж, пусть думают, будто мы так тупы, что нападем на Жэнь-дина на свадьбе. Нет. Настоящий император – здесь. Пора за дело.

Последний голос принадлежал не кому иному, как Прозрачному Мечу. Два других голоса принадлежали Чхену и царедворцу Оуяну.

Осторожно и бесшумно заговорщики отперли дверь в библиотеку и вошли. Здесь горели лишь несколько свечей, освещая рабочий стол и дремлющего за ним императора Жэнь-дина…

– Пора, – прошептал Чхен. – Сила Подземного Владыки, будь с нами!

А в следующий миг Прозрачный Меч взлетел, сверкнуло в его руках смертоносное оружие – и голова императора покатилась по столу. Из шеи фонтаном брызнула кровь.

– Слава! – вскричал Чхен, не таясь. – О, дайте мне омыться в крови императора!

Он бросился к нелепо завалившемуся в кресле трупу и подставил ладони под бегущую струю крови. И вдруг отшатнулся.

– Это не кровь! – страшно крикнул он. – Это красные чернила!

Злодеи растерянно глядели на дело рук своих. И увидели, что голова императора превратилась в шар, набитый соломой, туловище в соломенную же куклу, обряженную в тряпье.

– Это чары! – затрясся Оуян. – Здесь не обошлось без оборотней!

– Конечно, без нас здесь никак не обошлось, – раздался пренасмешливый голос, и заговорщики увидели, как в распахнувшиеся двери библиотеки входят громадный барсук и не менее громадная лисица. А за ними колышется целое море лисьих и барсучьих голов, сверкающих яростными колдовскими глазами.

– Нелюдь! Нелюдь! – закричал Оуян Ци Мэнчень. – Избавьте нас, боги!

– Это ты нелюдь, подлый изменник, – сказал барсук. – Ты с другими мерзавцами замыслил погубить государя, но все обернулось против тебя. Сегодня наступил час расплаты за зло. Вам не уйти отсюда. Живыми, во всяком случае.

– Быть может, сохранить им жизнь, чтобы их судил император, а, дорогой? – спросила у барсука лисица.

– Да, я требую императорского суда! – закричал Оуян. – Я выдам всех остальных изменников и заговорщиков, только сохраните мне жизнь!

И тут же он упал, пронзенный насквозь волшебным мечом наемного убийцы.

– Впервые я убил кого-то не за деньги, – сказал Прозрачный Меч. – Эй, оборотни! Дайте мне уйти, иначе я обещаю, что дорого продам свою жизнь. Я всего лишь наемник, мне нет дела до дворцовых интриг…

– А, негодяй, на попятную! – бросился на наемника Чхен и тут же пожалел об этом. То есть вряд ли успел и пожалеть, потому что тоже рухнул, лишившись головы.

– Пропустите меня, оборотни, и я уйду, – сказал наемник. – И даю слово убийцы, что более никого не трону. Мне ни к чему убивать императора, потому что некому больше платить мне за его смерть. А я не работаю бесплатно.