совместно и асимметрично порождали бы бессознательного третьего субъекта анализа.

2. Анализ переносно-контрпереносного переживания требует как от аналитика, так и от анализируемого чувствительности к состояниям мечтаний, в один контекст с которыми заново включаются бессознательные аспекты этого переживания.

3. Ассоциативные связи и новые контекстуальные включения между преимущественно бессознательными аспектами переживания требуют, чтобы приватность, способствующая состоянию мечтаний, была доступна как аналитику, так и анализируемому.

4. Использование пациентом кушетки обеспечивает условия, при которых аналитик и анализируемый могут обладать приватным пространством, для того чтобы погружаться в собственные состояния мечтаний, которые включают зону, где перекрываются две области игры – пациента и терапевта (Д. Винникотт).

5. Из этого следует, что использование пациентом кушетки (и приватность аналитика за кушеткой) дает средство, обеспечивающее аналитику и анализируемому доступ к «игровому пространству», что является необходимым условием для развития и анализа бессознательного интерсубъективного аналитического третьего.

6. Порождение и переживание бессознательного аналитического третьего и обеспечение состояния мечтания дают возможность аналитику и анализируемому почувствовать «дрейф» (З. Фрейд) этой совместной, но переживаемой индивидуально бессознательной конструкции. Эффект терапии обеспечивается анализом переноса-контрпереноса в том виде, в каком эти феномены переживаются и интерпретируются аналитическим третьим.

Аналитик пытается наделить свои высказывания осознанием того, что он переживает, и укорениться в эмоциональном переживании с пациентом. При этом, насколько бы личными и приватными ни казались аналитику его мечтания, они являются совместно (но асимметрично) создаваемой интерсубъективной конструкцией.

Эмоциональные пертурбации, ассоциирующиеся с мечтанием, обычно ощущаются аналитиком как продукт его собственной озабоченности, мешающей в данный момент, чрезмерной нарциссической самопоглощенности, незрелости, неопытности, усталости, недостатка образования, неразрешенных эмоциональных конфликтов и т. д. Однако такая эмоциональная разбалансированность является одним из наиболее важных элементов опыта аналитика, позволяющих ему ощутить, что происходит на бессознательном уровне в аналитических отношениях.

Л. Арон и А. Бушра (Аrоn L., Bushra A.,1998, по: Россохин А. В., 2010) важнейшим и неизбежным аспектом психоаналитического процесса признают то, что аналитик и пациент взаимно регулируют регрессивные состояния друг друга. Одной из основных задач аналитика при этом становится помощь пациенту в переходе в это состояние и обучение более свободному переключению с одного состояния на другое. В процессе аналитического взаимодействия происходит совместное внутреннее и межличностное регулирование этого процесса, и главное – обоюдное рефлексивное переосмысление психических содержаний, возникающих в состоянии измененного сознания.

При этом аналитик должен быть способен к осуществлению хорошей рефлексивно-аналитической работы в собственном регрессивном состоянии, сохраняя при этом связь с регрессивным состоянием пациента, помогая ему также овладеть этой рефлексивной способностью и давая пациенту возможность сохранить независимость от аналитика.

А. В. Россохин (2010) вводит понятие интерсознания – регрессивного изменения сознания в процессе психоанализа, когда бессознательное оживляет сознание, давая место, с одной стороны, простору фантазии, ассоциациям, свободе творчества без чрезмерного контролирования ответных реакций Другого и, с другой стороны, – эмпатии, идентификации, проекции и интроекции при фокусировании на Другом.

Автор выделяет критерии интерсознания:

1) переход от преимущественной опоры на вербально логические, понятийные структуры, к отражению в форме наглядно чувственных (довербальных) образов;

2) изменения эмоциональной окраски отражаемого в сознании внутреннего опыта, сопровождающие переход к новым формам категоризации;

3) изменения процессов самосознания, рефлексии и внутреннего диалога;

4) присутствие во внешнем диалоге фрагментов внутреннего диалога;

5) изменения восприятия времени, последовательности происходящих во внутренней реальности событий, частичное или полное их забывание – например, сложность воспроизведения последовательности событий сновидения во время рассказа о нем в бодрствующем состоянии сознания.

Характерной особенностью интерсознания является оживление прошлого в настоящем, приводящее к активизации глубинных бессознательных содержаний личности и их взаимодействию с сознательным «Я». Этот интерактивный диалог приводит к возникновению у пациента специфического регрессивного изменения сознания.

У аналитика происходит расщепление его Эго на: 1) аналитическое Я – наблюдающее, свободное от конфликтов; 2) эмпатическое Я – сопереживающее, регрессирующее вместе с пациентом и 3) контрпереносное Я – подвергающееся воздействию собственных бессознательных конфликтов аналитика.

Возникает триалог между внутренними собеседниками пациента и аналитиком. Внутренний диалог обычно включает высказывания, отражающие позицию самоанализа с пересмотром привычных способов самовосприятия и восприятия окружающего мира. Аналитик в качестве «третьего собеседника» наблюдает, рефлексирует, анализирует, оценивает, т. е. формирует определенное отношение пациента к его содержаниям сознания.

Аналитик становится связующим звеном между внешним и внутренним диалогом, между внешними собеседниками и внутренними объектами. От него требуется соотношение своей точки зрения с точкой зрения пациента, опора на объективную реальность, принятие во внимание иных возможностей понимания вопроса.

Таким образом, аналитик обеспечивает одновременное существование совместного трансферного переживания, совместного сопротивления и совместных взаимоотношений – с одной стороны; совместного анализа и переосмысливания – с другой. Это взаимодействие способствует развитию у пациента возможности одновременно «пристрастного и беспристрастного» восприятия самого себя.

Взаимоотношения пациента и аналитика находятся в центре внимания психоаналитическо-интерактивной терапии (Хайгл-Эверс А. с соавт., 2001). Со стороны пациента они определены его старанием и искренностью. Со стороны аналитика взаимоотношения строятся с учетом собственных спонтанных ответных чувств и ассоциаций. Эти реакции разделяют на первичный перенос (пациента), контрперенос (реакции терапевта на перенос пациента) и бесконфликтный опыт.

Внимание терапевта направлено на интерактивную динамику обоюдных высказываний. Явная структура диалога основывается либо на одностороннем согласии, исходящем от терапевта, либо на взаимном соглашении, в котором понимание достигается в ходе взаимообмена, либо она прерывиста, что часто происходит у пациента и иногда – у терапевта.

Реальность, переживаемая психологом, сталкивается с реальностью, которая переживается клиентом. Эти столкновения могут образовываться следующим образом.

• Благожелательная критика психолога воспринимается клиентом как осуждающая, обесценивающая; обида становится для него непереносимой, поэтому в ответ выдаются колкости.

• Высказывание идеализированного психолога переживается клиентом как разочарование, и, чтобы избежать обесценивания психолога, клиент резко меняет тему.

• Процесс взаимообмена становится вдруг опасным для клиента из-за ощущения чрезмерной близости либо чрезмерного дистанцирования от кажущегося недоступным психолога. Клиент умолкает из-за возникшего недомогания, потери голоса или из-за сильного двигательного беспокойства.

При появлении подобного прерывания диалога необходимо проверить, не нарушил ли психолог границу переносимости клиента (как в отношении близости и дистанции, так и в отношении обиды, страха, стыда и вины). Используемые в данной терапии техники основаны на принципе аутентичного ответа психолога, принятия им на себя функций вспомогательного Эго и на работе с аффективными переживаниями клиента.

«Ответ» должен сообщать клиенту, что его проблемное поведение влияет на психолога; он должен продемонстрировать, что психолог как реальный человек отличается от перенесенного на него первичного объекта; он должен также ясно показывать, что психолог будет защищаться от подобного обращения с собой.

Принимая на себя функцию вспомогательного Эго, психолог дает образцы поведения, которыми клиент, находясь под воздействием доминирующего первичного объектного отношения, не владеет.

В случае идентифицирования с агрессором психолог отграничивается от несоответствующих действительности обвинительных упреков и противопоставляет подобным упрекам