Он пойдет своей дорогой, невзирая ни на что. Порция была слишком проницательна, слишком прямолинейна, чтобы не смотреть фактам в лицо и закрывать глаза на трудности в его и в ее характерах. Единственным утешением было то, что когда она наконец примет решение в его пользу, он будет определенно знать, что она сделала это с открытыми глазами и открытой душой.

Поколебавшись, он допил бокал.

Скрипнула входная дверь. Обернувшись, Саймон увидел, как Порция входила — стройная, элегантная, в свежем платье. Она приближалась к нему с мягкой, но уверенной улыбкой на лице. Он поставил бокал на подоконник, освобождая руки для объятий. Порция приблизилась и вошла в кольцо его рук.

Саймон наклонил голову, их губы встретились. Тлеющие угольки, которые в течение последних дней теплились под прохладной поверхностью, тут же вспыхнули, превратились в язычки пламени, лизнули и охватили их обоих одновременно. Чувствуя застежку на платье спереди, Саймон освободил руки и попытался расстегнуть пуговицы. Но пуговицы были совсем крошечными и надежно сидели в петлях. Он вынужден был прервать поцелуй и заняться ими всерьез.

— Зачем ты переоделась? — Другое платье он снял бы с нее в одну минуту.

— Леди О.

Саймон вскинул голову, Порция улыбнулась.

— Она подсказала, что в дневном платье я не вызову подозрений, возвращаясь утром.

Пальцы Саймона замерли.

— Она знает, что ты здесь? — Одно дело — сочувствовать а другое… Он не ожидал такой откровенной поддержки.?

— Она фактически вытолкала меня за дверь я сказала, чтобы мы не теряли времени даром.

Глядя на пуговицы, он уловил смешливые нотки в голосе Порции. Подняв голову, Саймон мысленно обругал тени, которые не позволяли разглядеть ее глаза.

— Что?

Он знал, что у нее были свои секреты. Его догадку подтвердило то, как она разглядывала его лицо, после чего снова улыбнулась и покачала головой:

— Просто леди О. — потрясающая женщина. Мне хотелось бы стать такой, как она.

Саймон насмешливо хмыкнул. Последняя пуговица оказалась наконец расстегнутой.

Порция приблизила губы к его рту.

— Если ты уже покончил с пуговицами, я думаю, мы должны последовать ее рекомендациям.

Они не теряли времени, однако же он не позволил ей действовать очертя голову. На сей раз — это было впервые — они были в равных условиях. Оба знали, к чему стремятся и почему, оба со знанием дела постепенно, шаг за шагом и рука об руку двигались вперед — туда, где их поджидало бушующее пламя.

Этот момент они должны хорошо прочувствовать. И запомнить. Каждое нежное прикосновение, каждое проявление страсти.

Саймон не знал, чего Порция хотела от этой ночи, чего еще она ждет от него, что он способен ей дать. Он мог лишь отдать ей самого себя и надеялся, что этого будет достаточно.

Они не отошли от окна, они просто снимали с себя одежды там, где стояли. Каждое новое открытие, каждая впадина каждый изгиб тела вызывали восхищение и восторг.

Наконец они остались нагими и обнялись.

Языки пламени лизнули и охватили их ноющие, вожделеющие тела. Их рты сплавились в одно целое. Их языки искали и находили друг друга, дразнили и проникали в глубину. Наступило пиршество для их рук и пальцев, которые блуждали по полыхающим телам, исследовали, ласкали, мяли и тискали. Вожделение нарастало, захватывало обоих.

Он поднял ее. Она обняла его за шею и жадно поцеловала. Обвив ногами его талию, Порция вздохнула, когда он вошел в нее, и любовно сжала бедра, когда он стал ее опускать.

Она запустила пальцы в волосы у него на затылке, вцепилась в них, впилась губами в его рот. Его ствол заполнил ее до отказа, затем стал медленно выходить, а потом с новой силой погрузился в нее.

Она отдавала ему всю себя, ничего не оставляя про запас и не требуя никаких уверений. И он брал ее, брал ее тело и, ненасытный, продолжал хотеть ее.

Порция понимала это, чувствовала по сжатым мускулам, удерживавшим ее, и знала, что ей еще многое нужно узнать и что он еще многое способен ей дать.

Если она пожелает.

Если осмелится.

Если она в достаточной степени поверит ему…

Кожа ее горела, тело полыхало, однако Саймон заполнял ее… всетаки недостаточно. Она хотела почувствовать его еще глубже, хотела, чтобы он входил в нее еще энергичнее.

Оторвав губы от его рта, она лихорадочно прошептала:

— Отнеси меня на постель.

Саймон повиновался. Когда он нагнулся, чтобы опустить ее на кровать, она потянула его на себя. Он чертыхнулся, подумав, что причинил ей боль. Она обняла его за ягодицы и притянула к себе еще ближе.

— Сильней!

Она впилась ногтями в его кожу, и он сделал то, чего она хотела. Его ствол вошел в нее еще глубже. Саймон посмотрел на нее и задержал дыхание. Он сделал попытку сдержать мощный прилив желания, который угрожал его уничтожить. Так же, как и ее. Похоже, почувствовав это, Порция подняла руки и провела пальцами по его щекам и плечам, по груди, затем прижала ладони к его бокам и заставила его нагнуться.

Он нагнул голову и поцеловал ее, но она хотела — и требовала — большего. Он сдался и стал медленно опускаться, придавив ее тяжестью своего тела. Он мог ожидать, что она запаникует, станет извиваться в попытке освободиться, однако она лишь подняла ноги еще чуть повыше и обвила ими его талию.

И еще сильнее развела бедра, полностью открыв себя для проникновения.

Она прикусила зубами его нижнюю губу. Затем отпустила.

— А теперь покажи мне, — пробормотала она, обжигая его своим горячим дыханием.

Он встретился с ее полным истомы взглядом и подчинился ее просьбе.

Не отрывая от нее взора, он ускорил толчки. Он хотела видеть цвет ее глаз, наблюдать, как меняется в них интенсивность оттенков, как они делаются черными в момент высочайшего наслаждения.

Саймон поклялся, что займется с ней любовью при дневном свете, чтобы видеть ее глаза, ее кожу. Такую гладкую и нежную, похожую на чистейший жемчуг. Сейчас, в полумгле, это все было едва различимо.

Он хотел видеть ее крупные бархатистые соски, ее чуть покусанные губы, влажные набухшие складки на фоне черных вьющихся завитков между округлых белоснежных бедер.

Он чувствовал, как все ее тело движется вместе с ним, как они превращаются в единое целое, сливаются друг с другом.

И вот наконец они достигли желанного пика, ощутили могучий сладострастный взрыв, после чего их обоих бросило в пучину ошеломляющего блаженства.

А главное, он испытал чувственное удовлетворение с ней. Саймон скатился с нее, лег рядом и подтянул ее к себе поближе, к своему сердцу.

Туда, где она должна быть.