Маршал слушал меня вроде бы раздраженно, несколько раз прерывал, а когда я умолк, сурово заключил:

— Зазнаётесь вы, товарищ Бойко!

Для меня это было так неожиданно, что я не знал, как реагировать на реплику. Молчали Штыков и Людников, посматривая на меня, как на провинившегося школьника.

Собравшись с мыслями, я попросил Кирилла Афанасьевича объяснить, в чем выражается мое зазнайство. Но он только повторил обидную для меня фразу, ничего к ней не добавив.

Штыков, который, очевидно, хотел побыстрее прояснить ситуацию, спросил меня, что за совещание с представителями смешанных советско-китайских предприятий я недавно проводил и почему Военный совет округа получает об этом сведения окольным путем.

Так вот в чем дело! Я догадался, что о совещании стало известно в округе от генерал-майора Б. Г. Сапожникова, руководителя группы офицеров Главного политического управления, проверявшей некоторое время назад нашу работу с местным населением. Он слышал, как мне было известно, самые положительные отзывы о совещании, не было сомнений, что генерал объективно проинформировал обо всем политуправление округа. Тем не менее выходило вроде бы так, что наши непосредственные начальники узнавали обо всем через представителя вышестоящей инстанции.

Поэтому в двух словах я рассказал о совещании, «покаялся», что мы не сделали необходимое сообщение Военному совету округа, хотя, конечно, не по зазнайству. Мы просто считали, сказал я, этот вопрос рядовым, повседневным, одним из тех, которыми мы занимаемся чуть ли не ежечасно, не видя необходимости докладывать об этом по инстанции, особенно если все проблемы успешно решаются на месте. Нервозность обстановки вроде бы понемногу сглаживалась, но я решил, однако, ответить командующему округом по поводу моего «зазнайства» до конца. О чем таком могла пойти речь, если мы с И. И. Людниковым сейчас работаем, как и на фронте, от зари до зари, без выходных дней. Когда я с семьей выехал однажды в жаркий день на побережье, моя маленькая дочь с удивлением спросила, получил ли я право отдыхать. И действительно, это был мой первый после войны и пока что единственный выходной день… Об этом тоже доложил маршалу. Он, знавший, кстати, хорошо мою семью, после этого вполне дружелюбно сказал:

— Ладно, убедил, убедил..

На этом мы и расстались.

И хотя я еще долго переживал незаслуженный упрек, этот эпизод едва ли остался бы в моей памяти, если бы он не имел приятного последствия.

Буквально через десять дней из округа было получено указание: И. И. Людникову и мне с группой генералов и офицеров управления армии прибыть в штаб округа. Нам предстояло принять участие в штабном учении — рекогносцировке хребта Сихотэ-Алинь от бухты Тетюхе до Владивостока.

Если бы мы служили на территории своей страны, то отнеслись бы к этой поездке как к обычной форме повышения своей оперативной подготовки. Но все из нашей группы уже более года не ходили по родной земле, не видели, как живут советские люди, не отрывались от напряженной службы. Мы радовались!

Поскольку такая поездка планом округа на 1946 год не предусматривалась, мы с Иваном Ильичом имели основание догадываться, что маршал Мерецков помнил о последнем нашем разговоре в «Алексеевской дворце», — нам явно предоставлялась возможность в ходе рекогносцировки, сочетая полезное с приятным, отойти от бесконечных служебных дел, отдохнуть.

Так оно и вышло в действительности.

Учение было хорошо организовано, начиная со встречи на аэродроме, инструктивного занятия в штабе, обеспечения заданием, картами. К полевой поездке была привлечена внушительная колонна машин, имевших разнообразное предназначение, вплоть до фургонов военторга, санитарных машин.

Кроме остановок, предусмотренных планом учений, по маршруту имелись другие остановки — для нашего отдыха, для общения с удивительно впечатляющей природой Сихотэ-Алиня. Впрочем, изучение природных данных участниками рекогносцировки входило в их прямую учебную задачу.

Экзотическую красоту природы Сихотэ-Алиня воспринимали каждый по-своему.

Я вспоминал памятные с детства неброские картины родной Украины, ставшие такими же близкими леса и холмы Подмосковья, военные дороги по Калининской, Смоленской областям, Белоруссии, Литве, изуродованную войной природу Восточной Пруссии… Все эти места по-своему красивы. Но Сихотэ-Алинь буквально врывался во все мой прежние представления о красоте природы, ошеломлял меня суровостью своих хребтов и горных рек с их обрывистыми берегами, нетронутостью лесов с непугаными зверями и птицами. Давно прочитанные страницы книг исследователя этих мест В. К. Арсеньсва, казавшиеся когда-то сказочными, оживали в памяти, усиливая мои дорожные впечатления. И так продолжалось по всему маршруту до самого Тетюхе.

Даже встречи с местными жителями, мне казалось, выходили у нас «по Арсеньеву». Хорошо запомнилась одна из остановок в небольшой деревеньке, приютившейся у западного подножия хребта. Хозяйка дома, около которого мы остановились, жена колхозного конюха, любезно пригласила нас войти в комнату. Около нее, не спуская с нас глаз, вертелся мальчишка лет десяти. Женщина, заметив, что мы собираемся раскладывать свои сухие пайки, предложила нам отведать свежей речной рыбы. Мы с удовольствием согласились. Ее сынишка, тотчас взяв сеть и ведро, отправился к речке, к нему присоединился адъютант Людникова капитан Салов, слывший у нас любителем рыбной ловли.

Нам же с Иваном Ильичом хозяйка решила покамест показать свою пасеку, огороженную, к нашему удивлению, довольно высоким и крепким частоколом. Оказалось, что он защищает пасеку от непрошеных гостей — медведей, частенько наведывавшихся сюда, особенно в дни медосбора.

Мы поинтересовались, много ли дает меда пасека, в которой ульи стояли в два этажа, и как он используется.

— Сбор бывает разный, — отвечала женщина. — Во время войны добывали и до 10 центнеров, а в другие годы — по 5–6 центнеров. Наш мед очень целебный, мы отправляли его в госпитали, на фронт.

Тем временем вернулись с речки Салов и мальчик почти с целым ведром форели. Кстати, парнишка сказал, что они, как здесь принято говорить, «взяли» рыбу, а не наловили ее.

Хозяйка приготовила форель, и наш завтрак был на редкость аппетитным. Мы с Людниковым потом долго о нем вспоминали.

Добравшись до бухты Тетюхе, мы сели на корабль и весь участок побережья наблюдали уже с палубы или капитанского мостика.

В этой полевой поездке мы были заняты 12 дней. Получив важное для нас представление о Приморье, мы одновременно отдохнули, насладились чарующей красотой природы. Да, маршал К. А. Мерецков знал, что сделать, чтобы поправить наше настроение. Это ведь завидное качество человека!

* * *

Прошел год пребывания наших войск на Гуаньдунском полуострове. Его итоги Военный совет армии решил подвести на широком совещание командиров и начальников политорганов. Уже давно мы не имели возможности собраться в таком составе: размещение войск на полуострове,